– О чем ты говоришь? – удивленно спросила Шейла.
– Опасность пожара. Ну, кто об этом мог знать лучше меня? Естественно, всякое новое здание в Шатли должно было удовлетворять новейшим правилам безопасности. В старых домах регулярно принимались дополнительные меры.
Вот только что они давали? Шатли самый пожароопасный город в Англии, а может быть, и во всей Европе.
– Ты хочешь сказать, что стоит только пожару начаться, и дело будет очень плохо?
– Примерно так. – Мои мысли беспорядочно разбегались. Иногда мне начинало казаться, что пожар устроили великаны, а моя черноволосая Белоснежка была у них главным поджигателем. И тут же я отбрасывал подобные мысли, считая великанов лишь сторонними наблюдателями.
– Конечно, постепенно риск уменьшался, – продолжал я. – Но ты же знаешь Шатли… где-то на изменения уходит десять лет, а здесь – пятьдесят. К тому же, этим летом совсем не было дождей. Так что высохла трава, деревья и кусты. Вода в реке опустилась на рекордно низкую отметку.
– Ты думаешь, что положение очень серьезно? – тихо проговорила Шейла.
Да, именно так я и думал, только как-то теоретически, умозрительно. Пока я мог лишь строить догадки.
Поэтому я продолжал размышлять вслух:
– Может быть, этот пожар принципиально изменит наш подход к мерам безопасности. Когда затонул «Титаник», не было положения о том, что на борту должны быть спасательные средства для каждого пассажира. Они тогда считали, что делают гораздо больше, чем того требовала инструкция… Мы поступали точно также. Я в этом совершенно уверен. В Шатли можно было сделать куда больше.
После небольшой паузы я снова подумал о великанах и с горечью сказал:
– Я мог бы догадаться. У меня были все возможности.
– И что бы ты мог сделать?
– Ничего, наверное. Не знаю. Попытался бы заставить полицию выселить великанов, или хотя бы держать их под наблюдением. Убедиться в том, что они не смогут принести никакого вреда.
– Значит, ты считаешь, что это дело их рук?
– Не знаю. Но даже если и не они начали пожар, им было хорошо об этом известно.
– И Миранде тоже? – спросила Шейла ровным голосом, в котором я не сумел заметить никаких следов злобы.
– И Миранде тоже, – грустно отозвался я.
* * *
Казалось, эти десять миль никогда не кончатся. Дорога была узкой и извилистой. Мне никак не удавалось увеличить скорость более сорока миль в час – я понимал, что дорога не позволяет этого сделать. К этому моменту я сообразил, что мы доехали бы до Шатли быстрее, если бы я пустил за руль Шейлу. Моя голова была слишком занята другими мыслями, чтобы я мог хорошо вести машину. Но теперь мне хотелось терять время на остановку.
– Никогда раньше не думал, что эта дорога такая длинная, – простонал я.
– Что ты сможешь сделать, когда доберешься до города?
– Я не знаю. Постараюсь поставить в известность полицию, пожарных и всех, кого это может касаться, о том, чтобы они присматривали за великанами, если они еще сами этого не поняли.
– Вэл, – негромко сказала Шейла, – успокойся. Подумай – как бы это все не выглядело, произошел пожар, только пожар…
– Только пожар! – я почти кричал.
– Пожалуйста, Вэл… Шатли состоит не только из деревянных домов. Ты сам сказал, что в новых домах установлены системы безопасности. Освобождаются проезды.
У нас современная пожарная служба, оснащенная самым лучшим оборудованием. Ты все это не знаешь не хуже меня. Даже лучше.
Ее слова произвели на меня некоторое впечатление, хотя теперь до нас уже долетал запах дыма, горящего дерева и резины, и – очень надеялся, что мне это только кажется – горящей плоти.
Конечно, она была права – хотя мы ехали навстречу самому настоящему аду, оранжевые языки пламени тянулись к самому небу, клубились огромные облака черного дыма, громко взрывался бензин на бензоколонках или газ в домах.
Перед нами сверкало оранжево-красно-желтое пламя, затруднявшее ведение машины, мне очень хотелось надеяться, что положение не столь серьезно, как кажется.
Казалось, мы подъезжаем к городу размером с Манчестер, объятому пламенем от одного конца до другого. А на самом деле, Шатли мог бы легко затеряться среди пригородов Манчестера.
Покрышки протестующе завизжали, когда я с трудом вписался в очередной поворот, и некоторое время мы ехали параллельно к линии огня, почти не приближаясь к нему.
Впереди нас еще ждал небольшой подъем, а это значило, что мы не будем иметь возможности видеть весь город до тех пор, пока не окажемся в двухстах ярдах от висячего моста.
Как сказала Шейла, не может все обстоять так плохо.
Шатли, несомненно, был городом, в котором пожар должен был распространяться гораздо быстрее, чем в других местах, но и пожарная охрана у нас была более мощной и оснащенной по последнему слову техники. Во время Большого Пожара в Лондоне в 1666 году, немногим более трехсот лет назад, лондонцы мало что могли сделать, кроме как заливать из ведер дымящиеся головешки. В Шатли, нанесенный ущерб будет, конечно, очень велик, погибнут люди, но пожар удастся подавить.
Я снова вспомнил о Дине, и у меня перехватило дыхание, когда я понял, что думаю о том, что ее смерть решила бы все наши проблемы…
Нет. Я не хотел, чтобы проблема с Диной разрешилась подобным образом.
Наконец, мы снова повернули в сторону города. Вдруг я что-то увидел на дороге и резко нажал на тормоз.
Шейла закричала, но тут же оборвала крик. Я почти сумел остановить машину, так что мы мягко ударили в возникшую перед нами преграду. Мне показалось, что это раскаленная лава течет нам под колеса…
Выяснилось, что это всего лишь вода, окрашенная бликами огня в кроваво-красный цвет.
Машина выкатилась, наконец, на высшую точку, и мы оба закашлялись. Нас окружал густой древесный дым. Мои глаза моментально начали слезиться, и я снова ударил по тормозам, потому что дым полностью перекрыл видимость.
И это притом, что вечер был практически безветренным и дым, в основном, подымался вверх. Ветер даже не раздувал пламя. И все же…
Через несколько мгновений дым чуть рассеялся, и мы смогли разглядеть тот невероятный ад, в который превратился Шатли.
Когда тебе требуется сжечь опавшие листья, обломки ветвей, старую траву, необходимо развести довольно сильный огонь, только после этого влажная листва и все остальное начнет дымиться и гореть. Какими бы влажными не были листья, они все равно сгорят в жадной пасти ревущего пламени, которое в конце концов поглотит все.
В Шатли этим летним вечером все было сухим, как трут. Все что могло гореть, было готово воспламениться от первой же искры; и ничто не могло помешать распространению огня.
