Менестрес склонилась над Джеймсом и облегченно вздохнула. Он был жив. Рана на его виске была не опасна, хотя и сильно кровоточила. Глаза его были открыты, он смотрел на нее, но, казалось, не узнавал. Сознание его все еще было затуманено. Менестрес подняла его, словно пушинку и отнесла к нему домой. Сам он вряд ли смог бы дойти.
Она понимала, что он видел хоть и не все, но многое, она чувствовала это. И того, что он видел, было достаточно, чтобы все понять. Но сейчас это было не главное. Сначала она должна вылечить его, а потом... будь что будет.
Окончательно Джеймс пришел в себя уже в своей комнате. Его голова покоилась на коленях Менестрес, и она своими тонкими и нежными пальцами осторожно протирала его рану на виске, чтобы прекратить кровотечение.
Медленно, словно нехотя, его мозг восстановил картину происшедшего. Джеймс вспомнил Менестрес, погружающую клыки в горло того подонка и невольно вздрогнул. Он попытался резко сесть, но в глазах у него тут же потемнело. Тогда он попробовал сделать это медленно и, как ни странно, у него получилось. Комната больше не пускалась в пляс. Он облокотился на спинку дивана, посмотрел на Менестрес и, наконец, спросил:
- Кто же ты все-таки такая, Менестрес?
- Думаю, ты и сам уже обо всем догадался, - виновато улыбнулась она. - Да, я вампир, и мой возраст уже давным-давно перевалил за тысячу лет.
- Подумать только! Ведь до сегодняшнего дня я и подумать об этом не мог! Ты ни чем не походила на вампира!
- В смысле я спокойно ходила днем, при свете солнца, не шарахалась от святых предметов и ты не видел моих клыков?
- Ну да.
- Ну, последнее достигается годами жизни вампиром. Наши клыки не так-то легко заметить, а что касается святых предметов и мест - то мнение, что вампиры не могут прикасаться к ним или посещать, полная чушь. А солнечный свет - вампир перестает реагировать на него, перевалив за первую сотню лет. Просто мы предпочитаем ночной образ жизни.
- Почему ты теперь рассказываешь мне все это? Ты хочешь убить меня?
- Никогда! Я никогда не смогу причинить тебе вред. Я давно хотела рассказать тебе, кто я. И сегодняшнее происшествие просто ускорило события.
Джеймс хотел что-то сказать, но схватился за голову. Она снова заболела со страшной силой, перед глазами все плыло. Менестрес заметила это и придвинулась к нему, чтобы помочь. Джеймс отшатнулся, и она сказала:
- Не бойся. Я лишь хочу помочь тебе.
Ее пальцы дотронулись до раны, и Джеймс почувствовал, что боль уходит. Вскоре он чувствовал себя гораздо лучше, от боли не осталось и следа. Он ощупал висок, но никакой раны там не было и в помине. Даже шрама не осталось.
- Как тебе это удалось? - восхищенно спросил Джеймс.
- Я, как и многие из моего народа, могу исцелять, - пожала плечами Менестрес.
- Спасибо.
- Пустяки.
Тут Джеймс вспомнил о тех, кто напал на них, и спросил:
- Неужели ты убила всех, кто напал на нас?
- Нет. Я не убивала их, а просто... отключила на время. Все они будут жить, правда у двоих, по-моему, есть переломы.
- А тот из кого ты... пила кровь?
- Он тоже жив. Я не опустошила его, хотя следовало бы. Он лишь некоторое время будет чувствовать слабость. Но ни он, ни его дружки не смогут вспомнить ни, что произошло этой ночью, ни наших лиц.
Джеймс недоверчиво посмотрел на Менестрес, и она пояснила:
- Мы не убиваем тех, на кого охотимся, а лишь берем то, что нам необходимо. Это не вредит их здоровью, а через час-два полностью исчезают следы нашего... вмешательства. Если бы они помнили все, то о нас бы узнал весь мир, а нам это ни к чему. Поэтому мы принимаем некоторые меры. Мы не такие уж звери, какими нас описывают. Мы охотимся не часто, в основном мы используем донорскую кровь.
Все это как-то не вязалось со словами Вилджена, и Джеймс в который уж раз усомнился. Он сказал:
- Что же нам теперь с тобой делать?
- Это ты должен решить сам. Я понимаю, тебе, как одному из охотников, трудно принять мою сущность.
- Так ты знаешь, что я охотник на вампиров?
- Да.
- И давно?
- Уже несколько дней.
- Тогда ты должна ненавидеть меня.
- Может быть. Но я не могу и не хочу ненавидеть тебя. Я слишком люблю тебя для этого. За то время, что мы знаем друг друга, ты стал мне очень дорог. И мне не важно кто ты. Главное, чтобы ты сам избрал тот путь, который тебе кажется наиболее правильным.
Эти слова потрясли Джеймса. Он до сих пор сомневался правильный ли выбрал путь. Сомненья и нежелание убивать невинных терзали его. Он в который раз задумался, на ту ли дорогу толкнула его жажда мести.
Менестрес видела, что он полон сомнений, но не хотела подталкивать его к какому-либо решению. Она понимала, что он сам должен разобраться в себе и сделать выбор. Она нежно поцеловала его и сказала:
- Я понимаю, тебе нужно все обдумать. У тебя есть мой адрес. Приходи. Я буду ждать тебя. А если нет... что ж, ты подарил мне несколько дней счастья, и я благодарна тебе за это.
С этими словами Менестрес ушла, оставив Джеймса наедине со своими мыслям. Это не легко ей далось, но она понимала, что ему нужно все обдумать. Как бы ей хотелось рассказать ему всю правду, рассказать кто он на самом деле, но это могло испугать его и навсегда разделить их. Поэтому лучше было уйти и ждать.
* * *
Прошло два дня. И вот, вечером второго дня, Джеймс решил прийти к Менестрес. Он был преисполнен решимости. Он почти сразу нашел ее дом, да его и трудно было не заметить. Это был один из самых больших и красивых домов в этом квартале. Ворота этого дома украшал вензель в виде буквы "М", которую поддерживали два единорога. Охрана этого дома была, несомненно, очень надежной, но Джеймса пропустили без звука. Его словно ждали здесь.
Остановившись возле входной двери, он позвонил, и перезвон колокольчиков, казалось, разнесся по всему дому. Почти сразу же дверь отворилась, и на пороге возник светловолосый молодой мужчина. Джеймс вынужден был признать, что он был чертовски красив, но в глубине его глаз таилась настороженность хищника.
- Я хотел бы видеть Менестрес, - сказал Джеймс.
- Вы, должно быть, Джеймс Келли? - спросил мужчина.
- Да, - в его голосе слышалось недоумение.
- Проходите. Госпожа Менестрес примет вас в гостиной.
Мужчина впустил Джеймса и пригласил следовать за собой. Ему ничего другого не оставалось как следовать за его широкой спиной.
К его удивлению, дом не был таким мрачным, каким мог показаться снаружи. Наоборот, отовсюду веяло уютом и светом, даже несмотря на плотно задернутые окна. По всему было видно, что у хозяйки этого дома отличный вкус. Впрочем, Джеймс знал это уже с первой встречи.
Ему пришлось недолго ждать. Менестрес появилась через пару минут. Она как всегда была неотразима. Увидев Джеймса, она тепло улыбнулась ему и сказала:
