- Фамосфанфы! - пискнул Ниппи возмущенно.
Каэ, тяжело привалившаяся к холодному камню пещеры, прошептала:
- Ты думаешь, мы?
- Пофему это?! - возмутился Ниппи. - Ты мофешь быфь хоть фпятером! А я ефинсфенный!
Странным образом нахальная самоуверенность перстня придала ей сил.
Каэ встала на ноги и оглядела свою соперницу. Она почти не сомневалась в том, что это чудовищное состояние раздвоения было вызвано объединенными усилиями четырех талисманов. Видимо, они каким-то образом проведали, что ей бесполезно предлагать власть и могущество; что в битве с Мелькартом она все равно будет на противоположной стороне. И решили избавиться от нее ее же собственными руками. Выдумка была остроумной, а исполнение - талантливым. Но не до такой же степени...
Каэ почувствовала, что кровоточит ладонь: падая, она порезалась о клинок Такахая. Видимо, меч всячески старался уберечь ее от последствий. Интересно, как выглядело бы падение с обычными, неодушевленными мечами?
Она выпрямилась; коротко кивнула двойнику:
- Давай попробуем еще раз! Нужно же мне забрать эти проклятые талисманы.
И когда вторая Каэтана встала в позицию, приготовившись защищаться, она шагнула в сторону и обрушила оба меча на золотой треножник, стоящий в ярко-золотом пламени. Громкий вопль потряс своды пещеры, и два украшения перестали существовать.
Каэ подняла взгляд на свое отображение. Оно подернулось дымкой и несколько потускнело, хотя и продолжало упрямо двигаться к ней, работая клинками в самых лучших традициях Траэтаоны.
- Неплохо, - одобрила Каэ. И рубанула второй раз.
Свет в пещере померк; вторая Богиня Истины моментально растворилась в воздухе. И только долгий стон еще звучал под сводами...
Какой-то из талисманов умер не сразу.
- Минуф фетыре! - радостно сказал Ниппи.
Аджа Экапад почувствовал, как талисман Джаганнатхи, висящий у него на груди, под складками лилового одеяния, тихо застонал, словно ему причинили боль.
- Не успели! - прошипел он со злобой.
Последствия такого опоздания были непредсказуемы. С одной стороны, повелитель Мелькарт был ограничен во времени и поэтому не мог себе позволить разбрасываться преданными слугами. С этой точки зрения Аджа Экапад мог чувствовать себя в безопасности.
С другой стороны, если Кахатанна будет действовать с таким успехом и дальше, то двенадцати носителей, обладающих властью, не наберется, и тогда повелитель Мелькарт просто не сможет прийти на Арнемвенд в урочный час. Прийти-то он не придет, но раздавить жалкого червяка, который его подвел, ему не составит труда.
Маг закрыл лицо ладонями. Он боялся. Он боялся настолько сильно, что это было замечено рыцарями из сопровождающего его отряда.
- Чего это с чародеем? - весело поинтересовался один из них у своего сотника.
- Пришпорь коня и узнай у него, - невозмутимо посоветовал тот.
- Неохота чего-то, - неожиданно для себя самого рифмованным стихом ответил рыцарь, на фиолетовом плаще которого были серебром вышиты две могучие рыбины, кусающие друг друга за хвост.
Рифма была нехитрая, но вполне могла развиваться дальше, и вскоре весь отряд уже сочинял песенку, начинавшуюся этими словами.
Но моментально очнувшийся от своих невеселых дум Аджа Экапад рявкнул на командира, требуя тишины и полной готовности.
Чародей пребывал в замешательстве. Он не мог решить - бежать ли ему отсюда подобру-поздорову или все же попытаться выяснить судьбу талисманов. Может, хоть один из них уцелел. Риск был велик в обоих случаях: что нарваться на Кахатанну, что - принять на себя гнев Мелькарта и перед ним отвечать за бездеятельность, непредусмотрительность и совершенные ошибки.
Последняя мысль, собственно, все и расставила по местам.
Аджа Экапад принял решение ехать дальше.
- Как ты? - спросил Ниппи, когда Каэтана немного пришла в себя.
И она отметила, что голос его звучит бодро и без привычного уже пришепетывания, как если бы прошло какое-то время. Кажется, она немного переоценила свои силы, уничтожая одним махом все четыре талисмана. Другое дело - был ли у нее выбор?
- За гранью добра и зла, - ответила она после минутной паузы. - И сколько я провела в бессознательном состоянии?
- Многовато, - сообщил перстень. - Особенно если учесть, что с севера приближается еще один любимый тобой предмет.
- А не слишком? - жалобно спросила Каэ, адресуясь к равнодушному небу.
Тому, естественно, было плевать, и ответа она не получила.
- У тебя нет выхода, - пробормотал Ниппи. - Если ты не найдешь талисман, то он найдет тебя. А это уже хуже.
- Хуже не бывает, - убежденно сообщила она, порываясь выпрямиться в седле. Шея и плечи затекли, руки свело, и вообще она больше напоминала взъерошенную птицу, чем могущественную богиню, призванную отвечать за судьбы мира.
Каэ спрыгнула на землю, только в последнюю секунду вспомнив о том, что под ногами трясина. Мелькнуло запоздалое сожаление - а кому охота по колени провалиться в жидкую и холодную грязь; но обошлось. Оказывается, болото уже закончилось, а она пропустила этот момент.
- Умница моя, - потрепала Ворона между ушами.
Конь довольно фыркнул, всем видом показывая, что он способен и на большее; нужно только больше ему доверять.
Оглядевшись, она обнаружила, что находится в маленькой рощице. Корявые деревца были разбросаны по нескольким невысоким холмикам, между которыми протекал ручей, питавший своими водами оставшееся позади болото. Небо хмурилось серыми тучами, солнца не было. Дул прохладный ветер, и у всей природы было какое-то пасмурное настроение. Каэ поежилось; ей было неуютно, и на душе тоже.
Скудная растительность с вялой и бледной листвой; тоскливое карканье вездесущих ворон... Несмотря на абсолютную непохожесть, это место отчего-то напоминало ей Аллефельд. Очевидно, оно было таким же сердитым и неустроенным, как и мрачное царство Кодеша.
Кахатанна потрясла головой, стараясь отогнать печальные мысли. Но это получилось не слишком хорошо - ей было одиноко и немного страшно. Она понимала, как должен чувствовать себя заблудившийся в лесу ребенок. Воспоминания об оставшихся в мире Тайара друзьях камнем лежали у нее на душе. Она знала, что ничего не могла сделать для них, но все равно чувствовала себя виноватой. А еще злилась на них за то, что они не смогли противостоять такому слабому искушению. Она не знала, что будет делать без них, но деваться было некуда. События шли своим чередом, не спрашивая у нее, готова ли она к новым испытаниям, устала ли, хочет ли отдохнуть. С тоской подумалось о солнечной и вечнозеленой роще Салмакиды; о друзьях, которые ее никогда бы не предали... Она вздохнула и... запретила себе вспоминать об этом.
