Кордов объяснил:
— Всё просто, вы засыпаете, а потом замерзаете.
Санти усмехнулся.
— Не забудь оттаять нас, Тас Я не собираюсь остаток жизни проводить как сосулька, так что вы, большеголовые ребята, что-нибудь обязательно придумайте. Что теперь делать? Просто забираться в него?
— Сначала разденься, — приказал учёный. — А потом я сделаю тебе пару-тройку уколов.
Он подкатил небольшой столик на колёсах, на котором лежало несколько шприцев. Выбрал два, один с красновато-коричневой жидкостью, другой с бесцветной.
Дард еще возился с застёжками своего изорванного мундира, когда Санти задал вопрос за них обоих.
— А как мы проснёмся, когда наступит время? У вас тут есть будильник?
— Вот эти три — Кордов указал на три нижних Гроба на дальнем стеллаже, — снабжены особым оборудованием Они разбудят нас Кимбера, Луи и меня, — когда корабль подаст сигнал, что достиг места назначения, а это произойдёт, когда приборы отыщут звезду, похожую на Солнце, с планетами земного типа. Эту программу мы заложим в автоматы управления, как только окажемся в космосе. В пути корабль может отклоняться. Например, чтобы избежать встречи с метеоритом или по другим причинам. Но всегда будет возвращаться на заданный курс Когда мы окажемся вблизи солнечной системы, — а Кимбер уверяет, что так и будет, мы разбудим остальных, тех, кто необходим, чтобы посадить корабль. Большинство же проснётся только после посадки. Для них здесь просто нет места.
Кордов пожал плечами.
— Кто знает? Человек ведь ещё не выходил в галактику Полёт может продолжаться несколько поколений.
Санти скатал сброшенную одежду в клубок, стоически перенёс уколы Кордова и, взмахнув большим кулаком, забрался в гроб, где и улёгся. Кордов тем временем настроил приборы Потянуло ледяным воздухом. Санти закрыл глаза, и учёный закрыл ящик, предварительно установив три циферблата на боку крышки. Стрелки медленно поползли и остановились у противоположного конца шкал Кордов задвинул ящик на стеллаж.
— Теперь твоя очередь, — повернулся он к Дарду.
Верхний ящик спускался со стеллажа на двух длинных рычагах Дард неохотно сбросил одежду Конечно, общую теорию он понял Ведь ее разработал его брат. Но в реальности лежать замороженным в ящике, беспомощным, ничего не видящим улететь в космос и, может быть, никогда не проснуться! Стиснув зубы, юноша пытался подавить панику. И сражался так отчаянно, что укол оказался для него неожиданностью. Он вздрогнул, но Кордов схватил его стальной рукой и удержал на месте.
— Всё, ты готов, сынок. Увидимся в другом мире.
Кордов смеялся, но ответная улыбка Дарда вышла довольно кривой. Юноша, не испытывая никакого веселья, опустился в гроб. Кордов был совершенно прав. Крышка не торопясь опускалась, и у Дарда появилось безумное желание закричать, заявить, что он не хочет, чтобы его запирали, не хочет вообще участвовать в этом безумном проекте. Но крышка уже закрылась. Холодно… Дарду стало очень холодно и темно. Это к нему пришёл космос, каким всегда представлял его себе человек, холодный и тёмный, вечный холод и тьма — без конца.
Было тепло и светло, красноватый свет пробивался сквозь закрытые веки Дарда. Тепло — это хорошо, но хотелось отвернуть голову от требовательного света. Однако движение потребовало бы усилия, а у него пока ещё не было сил. Лучше соскользнуть назад в приятную тьму, уснуть…
Резкая боль вывела юношу из благодатного расплывающегося спокойствия. Дард сделал огромное усилие и поднял веки. Над ним метались туманные разноцветные пятна, иногда они изменяли своё положение или рывками вовсе исчезали из поля зрения. Но постепенно расплывчатые блики обрели форму, линии застывали, отвердевали, сближались. Появилось лицо, смутно знакомое, а мелькали руки, иногда попадавшие в поле зрения.
Дард с удивлением осознал, что именно эти руки прикасались к его телу, после чего следовали вспышки боли. И звуки, быстрые и резкие. Говорят… говорят… Дард попытался заставить себя открыть рот, шевельнуть языком. Но тело повиновалось ему мучительно медленно, как будто он давно, очень давно не совершал таких движений. Как давно? Давно?.. Он начинал вспоминать и пошарил рядом рукой, чтобы найти края гроба. Но не встретил преграды — он больше не в ящике!
— Выпей, парень…
Он глотнул жидкость из тюбика, который ему сунули в рот, к звуки превратились в связную речь. Напиток был горячий, тепло проникло внутрь, отгоняя холод, лишавший мышцы способности двигаться. Странно, ему опять захотелось спать, и на этот раз руки не пытаются помешать ему.
— Всё нормально. Спокойнее, позже увидимся…
Эта уверенность проникла даже в его сон. И сохранилась при втором пробуждении. На этот раз Дард сам приподнялся и осмотрелся. Он лежал на толстом мягком матраце на полу самой странной комнаты, какую ему приходилось видеть. В мягком сидении с ремнями полулежал темноволосый человек и внимательно смотрел на широкий экран, установленный в стене перед ним.
Перед щитом управления стояли ещё два таких сидения. Кроме того Дард увидел рядом с собой три точно таких же матраца, как тот, на котором лежал сам, все с защитными ремнями и пряжками. Дард подобрал под себя ноги и сел, оглядываясь и собираясь с мыслями и воспоминаниями.
Это рубка управления звёздного корабля. Он не спит, его разбудили… значит!.. Юноша невольно поднёс руку ко рту. Теперь ему требовалось увидеть экран, на который смотрел его спутник. Обязательно увидеть!
Но тело его двигалось так медленно. Суставы будто проржавели, мышцы ослабли и чуть ли не трещали! Глаза и руки сообщили, что он одет. Но ткань брюк и рубашки была гладкая и ровная, смешанного зелено-коричневого цвета, такой он никогда не носил. Дард встал на ноги в странных мягких башмаках, пошатнулся и ухватился за ближайшее крутящееся кресло.
Наблюдатель повернулся к нему и улыбнулся. Это же Кимбер, тот самый Кимбер, которого он видел на пути к этой рубке в ночь, когда начался полет. Как давно это было?
— Приветствую! — пилот указал на кресло рядом с собой. — Садись, ты ещё не привык к кораблю. Хорошо спалось?
Дард попытался пошевелить языком.
— Не помню, — теперь слова произносились легко, и голос наконец-то зазвучал нормально. — Где мы?
Кимбер усмехнулся.
— Космос знает. Но мы достаточно близко к цели, чтобы старушка разбудила Кордова и меня. Потом мы добавили к бодрствующему обществу тебя и, наверно, до посадки разбудим ещё нескольких. Видишь?
