— Прибыли? Давайте за мной.
Их встречал сам Атти, спешивший навстречу другу и его секретарше по посыпанной розовым гравием дорожке между зелёных кустов живой изгороди. Человек сбросил с себя куртку, аккуратно положил её на заднее сиденье глайдера, обернулся к своей спутнице:
— Давай шубу. А то сваришься.
— А?
Сообразила. Даже чуть покраснела почему то. Расстегнула застёжки, подала ему верхнюю одежду. Атти, между тем, подошёл вплотную, смерил саури взглядом. Нахмурился, от чего та даже сжалась, но промолчал, только буркнул:
— Идём. Ооли ждёт.
Не задумываясь, успели ли они, или нет, уже привыкнув к власти, и к тому, что все его приказы исполняются, двинулся обратно по дорожке. Пусть оказался не длинным. Через пять минут все трое приблизились к большому чистому пруду, усеянному водяными лилиями. На берегу, в ажурной беседке обнаружилась и его жена. При виде гостей Ооли поднялась со своего стульчика, указала на стоящий перед столиком с принадлежностями для лёгкого чаепития, диванчик:
— Присаживайтесь.
Дмитрий спокойно сел. Ююми беспомощно осмотрелась — место для сидения было общим. Рогов улыбнулся про себя — кажется, жена друга решила взяться за дело жёстко. Чуть поколебавшись, саури всё же пристроилась на самый краешек дивана, чтобы даже случайно не коснуться мужчины. Ооли, как радушная хозяйка, разлила по чашкам чай и кофе, улыбнулась мужу, сделал первый глоток. Остальные последовали её примеру. Распитие напитка прошло в тишине, нарушаемой лишь пением птиц, да цвирканьем неизвестных насекомых. Чуть обдувал приятный прохладный ветерок с поверхности пруда, да маячили бесшумные тени слуг где‑то за кустами. Наконец, Ооли отставила свою опустевшую чашку, почему то заглянула в неё, потом подняла глаза на Ююми:
— А теперь расскажи мне всё. И самое главное — чем ты успела так насолить Горху ур Сареми, что тот готов заплатить моему мужу два миллиона кархов, лишь бы тебя выдали ему?
С тонким звоном чашечка драгоценного, тончайшего фарфора выпала из рук Ююми, ударилась о поверхность стола, разбрызгивая вокруг недопитый чай, и девушка с ужасом уставилась на молодую женщину:
— Ур Сареми?!
Выдохнула она. Ооли кивнула:
— Да, шурха. Горх ур Сареми. Он требует твоей головы, как преступницы, нанесшей ему смертельное оскорбление, которое можно смыть только твоей кровью, Ююми. Ююми Ас Самих. Причём желает сделать это лично. Для чего прибыл на Фиори. Так что ты скажешь, Ююми? Чем ты так обидела наследника Клана Каменных Цветов?
— Я… Не шурха. Мой Клан отказался от меня. Потому что я воспротивилась воле своего отца и не пожелала выйти замуж за Горха. Поэтому меня теперь зовут ас Садим уль Вермаа На мгновение воцарилось молчание. Никто не ожидал услышать от девушки подобного. Затем Ооли вновь заговорила:
— Если Клан отказался от тебя, то, значит, защитника у тебя тоже не имеется?
Ююми едва слышно прошептала:
— Такого у меня нет.
Вмешался Атти, до этого сидевший молча:
— А если найти защитника со стороны?
Ему ответила Ооли:
— Им может быть либо родственник, либо член Клана. А там никто не станет заступаться за изгнанницу.
— Родственников у неё тоже теперь нет. Раз она изгнана из своего Рода.
— Проклята и забыта. Такая у нас формулировка.
— Проклята и забыта…
Эхом откликнулась на слова Ооли неподвижно застывшая девушка.
— Значит, остаётся родственник.
Скучающим тоном заметил Дмитрий. Затем продолжил свою фразу:
— Только вопрос, где найти родственника, пожелавшего вступится за сироту? Ответ — выйти замуж.
— Замуж?!
В унисон воскликнули оставшиеся трое, сидевшие в беседке. Рогов едва заметно усмехнулся:
— А почему бы и нет? Ненадолго. На время дуэли. Потом можно и развестись.
— Хм. Действительно. Это выход! Ююми, как? Выйдешь за Дмитрия?
— Я?! Вы что, с ума сошли? Я, саури, замуж за человека?!
И осеклась — ведь прямо перед ней сидит такая пара. Опустила глаза, вновь проклиная себя за несдержанный язык, навлекающий на неё неприятности. Теперь её точно выдадут Горху. Но вдруг с удивлением вскинула помертвевшее было, личико — все сидевшие за столом дружно рассмеялись. Кроме неё. Дмитрий буквально схватился за живот от смеха. Согнувшись так, что лёг лбом на стол.
— Я же говорил, что она — тридцать три несчастья!
Буквально прорыдал он сквозь смех. У владетельной пары на глазах выступили слёзы от смеха. Наконец, кое как они успокоились, Дмитрий вдруг стал необычайно серьёзен, затем встал, опустился перед девушкой на одно колено, взял её за руку:
— Ююми ас Садим уль Вермаа, готова ли ты стать моей женой и принять меня как супруга и защитника твоего?
Воцарилась напряжённая тишина. Девушка беспомощно повела глазами вокруг себя, но три лица смотрели на неё требовательно, ожидая единственно правильного ответа, и она сдалась — в конце концов, ниже уже падать некуда. Кивнув, еле слышно ответила:
— Я принимаю тебя, Дмитрий Рогов, как своего супруга и защитника.
— Да будет так!
Веско припечатал сверху Атти. Но серьёзность момента нарушила Ооли, захлопавшая в ладоши:
— Ой, как же я рада!
— Я зову монаха.
Произнесла императрица и поднесла запястье, украшенное отделанным драгоценными камнями коммуникатором ко рту, негромко произнесла:
— Мальчики, приведите мне служителя Высочайшего…
…Обряд провели быстро. Негромкие слова клятвы. Брачное ожерелье на шее. Вот и всё. Быстрота, с которой всё произошло, просто выбило саури из колеи. Одно за другим: Горх ас Сарими, обвинение, и самое страшное… Она стала самкой человека. Человека! Подстилкой! Грязной шлюхой! Остаётся только умереть… Её рука лежала на локте мужа. Так принято в Империи людей. В Кланах супруга всегда позади своей половины на два шага. А у этих — рядом. И самое страшное, что новоиспечённый муж имеет на своём счету не одну жизнь её соплеменников… Дрогнула рука, выводящая подпись на документе, но саури даже не обратила внимания на то, что её подпись пересёк росчерк. Только супруг нахмурился слегка, но не произнёс ни слова. Ююми вздрогнула — сама жена императора подавала ей кубок. Втянула затрепетавшими ноздрями тонкий аромат — вино! То, что ей сейчас необходимо. Выпила едва ли не залпом, не ощущая вкуса. Ооли и её муж переглянулись. Дмитрий сдвинул брови ещё сильнее, но вновь промолчал. Атти нарушил напряжённую тишину:
— Бумаги в посольства я отправлю сам.
Затем посмотрел на молодую:
— Фамилию возьмёшь мужа?
Та недоумевая вскинула на него свои глаза:
