Белка бросила большую сосновую шишку на белый «Рено», припаркованный под деревом.
Зачем констебль Пьер Бальзак делал все эти странные записи? Едва ли блокнот похож на обычный полицейский. Что-то вызывало подозрения. Как, черт побери, блокнот связан с террористами на проспекте маршала Фоха? Лоран прокручивал в голове последовательность событий. Бальзак ответил на вызов… как же ее звали? Скрибе… Мария Скрибе. Бальзак наверняка сначала пошел к ней, чтобы узнать, из-за чего она вызвала полицию. Был ли блокнот при нем уже тогда? Возможно, Мария запомнила эту деталь. Мутц взял телефон и позвонил в справочную. Там быстро нашли нужный номер и соединили его со Скрибе. Спустя восемь гудков трубку подняли:
— Алло?
— Бонжур, мадам Скрибе. Прошу прощения за беспокойство. Меня зовут Лоран Мутц, я полицейский. Я звоню в связи с тем, что…
— Это действительно совершенно ужасно!
— Что, простите?
— Во Второй книге Моисея Господь дает нам очевидные заветы, не так ли?
Судя по голосу, она моложе, чем сержант думал. Он давал ей лет пятьдесят.
— Вы говорите о десяти заповедях Господа Моисею?
— Ах нет, не только Моисею — нам всем!
Лоран увидел, как с дерева упал очередной снаряд и приземлился на белый «Рено».
— Вы правы. Заповеди касаются нас всех. У меня есть вопрос, который я хотел бы задать, мадам. И речь, конечно, идет о вчерашнем дне.
— Господь дал нам не тысячу заветов, не так ли? Иначе было бы трудно следовать им. Он дал нам десять. Всего десять. Почему так мало? Потому что больше не требовалось. И потому что он знал, что интеллект его земных слуг ограничен. Всего десять, чтобы мы могли их запомнить. Теперь… пятая… Пятую нарушили прямо перед моей дверью.
В трубке послышалось шуршание. Лорану показалось, что мадам зажгла сигарету.
— Вы говорите о пятой заповеди. Не убий.
— Они застрелили его. Одного из детей Господних. Прямо у моих дверей.
Неужели она всхлипывает? Лоран откашлялся.
— Перед убийством к вам приходил констебль Бальзак. Правильно?
— Он вел себя очень вежливо. Спокойно и уверенно. Стильный мужчина, любящий свою работу. Важную работу. Вы все занимаетесь нужной работой, хочу, чтобы вы это знали. В наше время полицейским быть непросто. Иметь дело со всякими мигрантами, извращенцами и бедняками-наркоманами. С коррумпированными политиками, с детьми, больными СПИДом. Вы делаете хорошую работу.
— Спасибо, мадам. Когда вы встретили констебля Бальзака, не заметили ли вы, что он делал записи в блокноте?
— В блокноте? Нет, не видела.
Ожидания Лорана не оправдались.
— Вы уверены?
— Я уверена, что блокнота у него не было. А блокнот, весь исписанный, который дала ему я, он использовать не мог.
Лоран вскочил со стула.
— Блокнот отдали ему вы?
— Военный. Стильный. Вот он у меня в прихожей, а через мгновение убит на лестнице.
— Мадам, повторю свой вопрос. Блокнот Бальзак получил от вас?
— Не нужно так строго разговаривать. Да, я дала ему блокнот.
— Прошу прощения. Могу я спросить, откуда у мадам этот блокнот? Может быть, он ваш?
— Нет, знаете ли. Я не любитель делать заметки. Он как-то связан с приезжими. С теми, кто убил офицера.
— Почему вы так решили?
Женщина выдохнула дым. Звук был узнаваем.
— Потому что я нашла его сразу после того, как приезжие ушли. Блокнот, должно быть, обронил кто-то из них. Я знаю, что раньше он там не лежал, а нашла его, когда вышла выкинуть мусор.
Невероятно. Один и тот же блокнот нашли два раза на одном и том же месте.
— Спасибо, дорогая мадам. Вы очень нам помогли.
— Правда? А, ну это отлично. Будьте осторожны. Слушайте Господа, и не заплутаете.
Лоран отложил телефон в сторону. Несколько секунд он неподвижно стоял и смотрел на блокнот. Ветер переворачивал страницы. Ряд за рядом непонятных символов. Страницу за страницей.
* * *Стокгольм, Швеция
Оба крепко спали. Эрик, по обыкновению, на животе, зарывшись лицом в подушку. Ханна — на спине, прижав руки к бокам. Ее веки дергались, а кончики пальцев дрожали.
Она гуляла по широкому полю, словно покрытому золотом. Небо было алым. Ханна шла без одежды. Ноги утопали в золотистом песке. Было не жарко и не холодно. Безветрие. Направлялась ли она куда-то или возвращалась назад? Ни единого дерева или холма, отсутствие контуров. Только песок и прямой горизонт со всех сторон. Ханна здесь раньше никогда не бывала. Но пейзаж казался знакомым. Место имело долгую историю. Миллионы лет древних традиций. Хотя, кроме неба и песка, здесь больше ничего нет, над полем царят величие и мудрость. На этом месте все началось. Вот оно — начало начал. У Ханны не оставалось никаких сомнений. Как будто кто-то или что-то в ожидании задержал дыхание.
Нагота воодушевляла ее. Есть ли какой-то особый путь или все они одинаковы? В красном свете солнца что-то мелькнуло. Ханна приложила ладонь ко лбу, чтобы защитить глаза, и обратила взор на горизонт. Ничего. Она неподвижно стояла и выжидала. Вот нечто показалось снова. Вдалеке, в песке. Ханна поспешила вперед. Песок под ногами стал рассыпчатым, как мука. Она пыталась не упускать из виду отблеск, чтобы не сбиться с пути. Идти придется дольше, чем показалось вначале. По мелкому песку ступать становилось все труднее. Ханна продолжала идти. Только она подумала, что сбилась с пути, как заметила предмет. Часы. Черный старинный будильник, наполовину зарытый в песок. Она подняла его и сдула сверкающие песчинки. Часы стояли. Ханна повернула их и увидела заводной ключ. Что-то внутри подсказывало, что будильник лучше не заводить. Ханна в сомнениях держала руку на большом ключе. Посмотрела по сторонам и начала заводить механизм. Рука как будто действовала по своей воле. Крутила и крутила ключ. Женщина отрешенно посмотрела на пальцы, как на что-то, больше ей не принадлежавшее. Вот они остановились. Ключ перестал проворачиваться. Ханна не хотела отпускать его, но назад пути уже не было. Она почувствовала, как глубоко внутри часов что-то проснулось. Повернув их, Ханна увидела, что стрелки пошли, но не в том направлении. Они все быстрее крутились в обратную сторону. Круг за кругом. Ханна не могла отвести взгляд от вращающихся стрелок. Они двигались все стремительнее. Ханне стало дурно. Этого не должно было случиться. Но сейчас уже ничего не изменить.
Стекло, хрустнув, треснуло. Ханна опустилась на колени, плотно прижимая к себе будильник. Ей вдруг стало не по себе. Она стремилась его защитить. Она знала, что это важнее всего. По рукам текла фиолетовая жидкость. Липкая и холодная. Стрелки поворачивали время вспять. Над дюнами прокатился глухой гром. Ханна обернулась. Далеко впереди алое небо потемнело. Часы пробудили нечто. Вызвали его. Она бросила их и побежала.
