Юноша что-то пробормотал, и я, полагаю, угадал смысл его слов, автоматически повторив за ним:
— Там сейчас настоящий ад!
Лестница привела нас в помещение приличных размеров, видимо, выкопанное с поверхности и покрытое сверху балками, с полом из каменных плит и деревянными стенами из неструганых досок. Вдоль них шла скамья, на нее мы все и уселись. Мое внимание привлекли четыре электрических светильника. Их колпаки из шероховатого стекла были явно ручной работы — каждая лампа несколько отличалась формой и размером от соседки; впрочем, они достаточно ярко освещали наш приют.
Некий дух подавленности охватил нас, забившихся в убежище, — щупальца тьмы и хаоса из верхнего мира проникали и сюда — в эту камеру спасения.
Никто не старался встретиться глазами с товарищами. Когда я кашлянул, Фиб и Ишфру вздрогнули.
Камень-люк дрожал, мы чувствовали, как трясется вокруг земля… Но вот все это стало постепенно стихать. Чарли — его металлическая голова поцарапала потолок у входа — сидел на скамье в стороне от нас, и время от времени кто-нибудь из наших знакомцев бросал на робота быстрый взгляд, но сразу же отводил его от железного чудища. Когда наконец установилось полное спокойствие, — Чарли встал первым.
Я без особого энтузиазма думал о предстоящем подъеме в наземный мир. Ведь с того самого момента, когда мы осознанно сформулировали свой план — водворить Камушкея Бессмертного обратно в тюрьму, — с этого самого момента он стал набрасываться на нас, как хотел и когда хотел. А теперь нам придется тратить драгоценное время, налаживать контакты с этими людьми — хорошо хоть, они кажутся искренними друзьями, — и просить у них какой-нибудь транспорт для продолжения нашего похода.
Вдруг — как бальзам на рану — я услышал в разговоре Ишфру с ее товарищами знакомое слово, и все мои друзья тоже обернулись к девушке с немым вопросом на лицах.
— Камушкей… — сказала Ишфру, сопроводив это страшное имя каким-то словом, — ясно, что это обозначало «Бессмертный». Ошибки быть не могло! Вот она, узловая точка для контакта!
Когда мы уняли свое возбуждение, Холл Бреннан, само собой, занял пост спикера.
— Камушкей? — осторожно спросил он у Ишфру.
— Камушкей! Камушкей! — она показала рукой вверх, ее смуглое прекрасное лицо исказилось гримасой отвращения.
Бреннан кивнул, повторил ненавистное имя и тоже искривил свое лицо, показывая ей, что и у всех нас нет никаких оснований любить Зверя Времени. Ишфру сразу отреагировала на это. Она взмахнула левой рукой и ударила кого-то воображаемым кинжалом — нельзя было ошибиться в смысле этого жеста, лицо ее искривилось в злобной гримасе.
— Камушкей! — топнула она ногой и добавила ряд слов, которые по смыслу могли быть только проклятиями.
Бреннан взволнованно обернулся к нам.
— Я думаю, — проговорил он, задыхаясь от возбуждения, — мы попали в те времена, когда жила прежняя мировая цивилизация — та самая, разрушенная Камушкеем!
— Да, это все объясняет… — согласился Помфрет; грубое лицо его покраснело еще больше — таким своего приятеля я еще не видел.
— Но ведь Зверь Времени разрушил ее! — вмешался я. — Вот и этот смерч… Если это не Камушкей Бессмертный собственной персоной, то смерч в любом случае послан им! Причем не столько ради нас, сколько для того, чтобы весь этот мир разнести вдребезги!
Ишфру и три ее компаньона не понимали нашего разговора, но вздрагивали при каждом упоминании Зверя Времени. Они уже передвинулись к выходу из буреубежища и стояли сейчас на каменных ступенях. Глядя на них, мы притихли, и только того и ждавший Эзидру легко взбежал по ступеням и нажал тайную пружину.
Тяжелый камень стал медленно вращаться.
— Они ждали, пока мы не кончим говорить, — прошептала Фиб, удивленно рассматривая наших спасителей. — Какая необыкновенная вежливость!
И вот луч солнца золотым мечом ударил по ступенькам. Электролампы померкли.
Ишфру взмахнула руками, радостно закричала и взбежала вверх по лестнице. Я с такой поспешностью бросился вперед, словно под упругой кожей ее стройных ног скрывался магнит. Мы вырвались наружу, в омытый грозой наземный мир.
В восторге девушка что-то восклицала — ее переполняла радость от нашего спасения. Я сжал ее руку. Она взглянула мне в глаза огромными очами, хотела, как видно, вырваться, но, увидев мою улыбку, притихла…
Когда мы вытащили весь свой багаж, Эзидру — он оказался старшим — указал рукой на восток.
— Борсуппак! — объявил он.
И мы двинулись вперед по мокрой траве. Впереди нас стена облаков уже поднималась, оторвавшись от земли; дождя там тоже не было.
Нигде не осталось и следов ни от нашего самолета, ни от оранжевой стрекозы туземцев — смерч всосал в себя несчастные аппараты, перемолол их в пыль и рассыпал обломки по всему полю.
Прогулка казалась приятной, я старался не отпускать руки Ишфру, Чарли быстро шагал, неся весь наш багаж. Его титано-стальные члены не знали усталости, столь часто нарушающей человеческие планы…
Зато напавшая на Помфрета одышка заставила его пожаловаться:
— И долго это будет продолжаться? Куда мы бежим, я хочу спросить?
— В их город, Борсуппак! — кратко обрезал Бреннан.
При этих словах все четверо горожан закивали, улыбнулись и стали жестами поторапливать нас.
— Не по душе мне это, — продолжал ворчать бедный старина Джордж.
Я уже хотел высказать ему, что я думаю о его мужестве, но Лотти опередила меня:
— Ах, Джордж, закрой рот! Если бы у нас было на чем ехать, неужели бы мы тащились пешком? Смотри на этих людей — они же идут вместе с нами!
И тут, словно слова ее были кем-то услышаны — в лучах солнца перед нами предстала гигантская изумрудная стрекоза; она так сверкала, что мы невольно зажмурились.
Этот новый самолет-стрекоза, ослепительно блеснув крыльями, приземлился; вибрирующий звук упал до жалобного писка и замер. Ишфру подарила мне очаровательную улыбку, и мы все прибавили шагу.
Еще полминуты — и мы стояли в тени незнакомого аппарата, а его пилот, человек средних лет, смотрел на нас с тем же печальным выражением лица, которое, видимо, было присуще всему этому народу.
В полете я заинтересовался сложными маневрами нового аэроплана и не менее сложным устройством крыльев. Мы летели ровно, легкая вибрация, мягкое покачивание после тряски в нашем самолете — это было просто здорово. Я часто оглядывал горизонт и землю плывущую под нами. Я ждал нового нападения чудовищных утукку, но не говорил об этом товарищам — зачем их беспокоить; успею, когда понадобится. Я вспомнил гибель гелика Бреннана.
