Ознакомительная версия.
— Унко навалить присел! — заржал Ковш.
— Урусай, симатта! — не вытерпел уже Гриб. — Ты не слушай его, Такиче, он после гнилой травы шизеет. К тому же синестетик по жизни, для него твой трёп — что ужимки клоуна в театре дзёрури.
— Не трёп, а истина!
— Ёси, валяй дальше.
— Ну вот, этот оборванец показывает на особо жёлтый грибок на стене и говорит: «Красота, ёппу!» И опять уставился на плесень и не отскребает её. И подумал я тогда — сидит пожилой человек, слагает трёхстишие, а я пришёл грибы скоблить. Ну и ксо же я после этого! Постоял рядом, полюбовался на жёлтые разводы и стал другие грибки срезать… А старику пригрозил, чтобы он не вздумал про дыру в завале кому натрепаться, а то всю его красоту на дурь переведут.
Все замолкли, даже Ковш. На минутку наша компания стала островком просветлённой тишины в этом шумном бардаке. «Сатори!» — подумал я.
— Уйду я из этого бизнеса! — в сердцах заявил вдруг Такиче. — Достало уже плесень собирать. Или в Россию буду ездить, на Сахалин, мне наш босс предлагает служебный рост. Там «морнин глори» растёт, из Штатов завезли и плантации высадили. Вот он и хочет сюда поставки наладить. Это вьюнок какой-то, у него в семенах психоделик есть. Никакой тебе лаборатории не надо — бери готовое!
— И что? — заинтересовался Гриб.
— Зажевал пяток семян и торчишь, как от нормальной дозы элэсдэшки.
Тут у Гриба что-то громко пискнуло, он не успел восхититься и уставился на экран смарта. А Херми уже совсем поплыла и вовсю шарилась у меня под курткой, так что я против воли взопрел и скинул суйкан. От этого девушка ещё круче завелась и полезла уже мне в штаны. Я сунул ей в зубы стакан сакэ с ледышкой и обнял покрепче — спеленал рукой, чтобы не суетилась.
— Что за гаракута у тебя? — недовольный тем, что вклинились в интересную тему, спросил у Гриба Такиче. — Сэмэска от предков пришла?
— Синдзимаэ! Это я он-кью настроил, чтобы по часам дурь принимать — не раньше и не позже, понял? У папаши программу спёр, он по ней лекарства хавает. Вот глядите. — Он показал нам надпись на экране: «Обдолбись апоморфином, хрен, пока не заломало».
— Нашёл чем закидываться, — хмыкнул Такиче.
— Это же просто напоминание. А вдруг оядзи на глаза попадётся? Про апоморфин он и не спросит, а за дитран какой-нибудь может по башке настучать.
— Ну? — очнулся Ковш. Новой сигареты с травой ему никто не предлагал, вот он постепенно и очухался. А Херми тем временем, не сумев вырваться из захвата, дотянулась мне до уха зубами и стала его грызть. Хорошо ещё, что не больно. — Доставай, симатта.
— Дзаккэнаё, брат, — хмуро ответил Гриб. — Скоро едем уже, хватит дурь лопать. И кончай сакэ хлестать, эбселена на тебя не напасёшься. Сейчас Сэйдзи придёт, а ты уже кривой.
— А где он? — встрепенулся Чипаня. — Долго чего-то нет.
— Не забудет…
— Слушай, а тебя за такие письма сэмэс-полиция не достаёт? — спросил Такиче. — Они же отлавливают подозрительные сообщения.
— Симатта, это же внутренний трафик смарта. Въезжаешь?
— Извини, сроду своего смарта не было. Это для городских игрушки…
Тут в музыке случилась пауза, и сквозь толпу к нам в уголок пробилась Флора. Она упала на спину Гриба и расслабилась, и ему пришлось усадить её на себя. Флора была вся красная и потная и тяжело дышала, но глаза у неё были счастливые. Правда, когда она увидела Херми у меня на коленках, они ещё больше сузились.
— У, запарилась! Думала, помру сейчас. Отпускать не хотел, тикусёмо!
— Говорил тебе, не жри экстази. — Гриб пригладил девушке волосы и потрогал ей лоб ладонью. Потом покачал головой и крикнул бармену: — Эй, хозяин, гони кусок льда! — Ему пришлось отдать дырявую пятииеновую монетку, зато Флора перестала пыхтеть и успокоилась. — И ты не лопай перед танцульками, понял? — приказал он мне. — Наслушались Аоки, симатта! Экстази когда в кровь попадает, он мозговые клетки начинает долбить, которые серотонин производят. Кровь этой гаракутой насыщается, и тело перегревается… Видишь, что бывает? — кивнул он на Флору. — Кровь свернётся, и конец журавлику.
— Не зуди, Гриб, я и так знаю. — Флора прижала пальчик к губам товарища.
— Тайша-то где?
— Её какой-то дэбусэн пасёт. А как начнёт в штаны лезть, она ему про свой ВИЧ на ушко шепнёт, сама сказала.
Все засмеялись.
— А вообще-то верно Гриб говорит, — встрял Такиче. — Чем экстази греться, лучше псилоцибин хавать. Вот у меня…
— Мне сёсуй надо, — сказал я. Херми мне мочевой пузырь отдавила.
— Пойдём, я тебя провожу, — оживилась она и вскочила.
Она потянула меня за собой сквозь толпу в дальний угол подвала. На сцене упражнялась на плохих инструментах дзоку, особенно тайку старался, лупил по своим барабанам. В паре метров от сцены видно было тёмное ответвление, едва задёрнутое плёнкой. Оттуда пованивало. А там в разные стороны вели две расхлябанные двери — возле одной кучковались девчонки и курили, а рядом со второй никого не было.
— В мужской пойду, а то в бабский не протолкаться, — сообщила мне девушка и прошмыгнула передо мной. — И за пацана принять могут, со мной бывало… Пьяные же все. Как давай визжать, яриманы.
Я вошёл следом. Навстречу нам попался Минору, он увидел Херми и хотел что-то сказать, даже рот открыл. Но потом посмотрел на толпу возле женского тойрэ и смолчал. И ещё Херми грозно так на него зыркнула.
Духан тут стоял крепкий, но терпимый, потому что кондишен вовсю работал, воздух освежал. И грязи почти не было, только возле урны валялись пустые коробки из-под разных таблеток, не говоря уж о крошечных окурках. И стены были целиком расписаны всякими грубыми словами и любовными признаниями.
Какого-то хилого отоко тошнило в раковину, а приятель макал его головой в струю воды.
Херми завалилась в единственную открытую кабинку и поманила меня за собой. Другие, похоже, были уже заняты. Я в сомнении остановился, но она в самом деле походила фигурой на мальчишку, и никто не возмутился. Хотя вообще-то было некому. Херми зашипела, и мне пришлось зайти в кабинку вслед за ней.
— Закрой дверь-то! — прошептала она. — Ну давай ты, а потом я.
Терпеть уже сил не было, и я помочился в унитаз, стараясь не думать, что рядом пыхтит девчонка, штаны расстёгивает. Пусть она и с тестостероном в крови, и варэмэ у неё нетронутая. А тойрэ нормальный был, тут даже ханагами на бачке лежала, и я взял один листик. Но не успел я данкон обратно спрятать, как Херми уже на унитаз с ногами взобралась и меня за тибу схватила. Штаны у неё уже спущенные были, и она нимало не смущалась.
— Уф… — Я услышал, как она сёсуй делает. И вдруг она наклонилась и надела губы мне на данкон, целиком закусила. Я ничего и сказать не успел! — Ну ты волосатый, симатта.
Ознакомительная версия.
