- В Бирмингем?
- Да, мне надо заказать там кучу всяких вещей. Все надо купить заново. Вы, мужчины, забываете о таких пустяках. Рафлз хочет, чтобы мы обвенчались чуть ли не через две недели. Конечно, все будет очень скромно, но все же надо кое о чем позаботиться.
- Так скоро? - задумчиво произнес Роберт. - Ну что ж, может, так оно и лучше.
- Конечно, гораздо лучше. Представь себе, какой ужас, если вдруг приедет Гектор и устроит сцену! А если к тому времени я успею выйти замуж, это уже не будет иметь никакого значения. Что мне до того? Но Рафлз, разумеется, понятия не имеет о Гекторе. Будет просто ужасно, если они встретятся.
- Да, этого допустить нельзя.
- Я не могу без страха подумать об этом. Бедный Гектор! Но что мне оставалось делать? Ты же знаешь, Роберт, ведь у нас с ним была просто старая детская дружба. И разве могу я из-за нее отказаться от такого предложения? Это просто мой долг перед семьей, ведь правда?
- Ты попала в трудное положение, очень трудное, - ответил ей брат. Но все уладится, я не сомневаюсь, Гектор все поймет. А ты говорила старику Сперлингу, что выходишь замуж?
- Ни слова. Он был вчера у нас, завел разговор о Гекторе, но, право, я не знала, как ему сказать. Мы поженимся в Бирмингеме, поэтому, в сущности, незачем ему и говорить. Ну, я должна поторопиться, не то опоздаю на поезд.
Сестра ушла, а Роберт поднялся к себе в студию и, растерев краски на палитре, долго стоял перед большим пустым холстом, держа в руке кисть и мастихин. Какой бессмысленной, какой бесполезной показалась ему теперь его работа! Какая у него цель? Заработать деньги? Они будут у него и так, стоит лишь попросить или в конце концов даже взять без спроса. Или, может быть, он работает, чтобы создать прекрасное произведение? Нет, как художник он далек от совершенства. Рафлз Хоу именно так сказал и был прав. После стольких усилий убедиться, что все это зря? А имея деньги, можно покупать картины, которые доставят ему радость, потому что будут действительно прекрасны. Какой же смысл в его работе?
Роберт не видел теперь этого смысла.
Он бросил кисть, разжег трубку и спустился обратно в гостиную.
Перед камином стоял отец отнюдь не в благодушном настроении, о чем свидетельствовало его красное лицо и опухшие глаза.
- Ну, Роберт, ты, конечно, как всегда, все утро провел, интригуя против отца!
- Что ты хочешь сказать, отец?
- Именно то, что говорю. Разве это не интриги, не заговор, когда вы все трое - ты, она и этот Рафлз Хоу - шепчетесь, совещаетесь и что-то замышляете, а мне ни о чем ни слова? Что мне известно о ваших планах?
- Я не вправе разглашать чужие секреты, отец.
- Секреты? Но я тоже имею право голоса! Секреты там или не секреты, а вы еще вспомните, что у Лауры есть отец, которого нельзя просто отшвырнуть в сторону! Пусть у меня были неудачи в делах, но я не настолько низко пал, я не позволю, чтобы меня третировали в собственной семье! Что, собственно, я выигрываю от этого прекрасного замужества?
- Что ты выигрываешь? Я полагаю, счастье Лауры - достаточная для тебя награда.
- Если бы этот человек искренне любил Лауру, он позаботился бы о ее отце. Не далее как вчера я попросил у него в долг, да, да, я снизошел до того, что обратился к нему с просьбой! Это я-то, который чуть не стал мэром Бирмингема! И что же? Он наотрез мне отказал!
- Ах, отец! Ну как ты мог пойти на такое унижение?
- Да, да, отказал наотрез! - возбужденно кричал старик. - Это, видите ли, противно его принципам! Но я с ним еще поквитаюсь... вот увидишь! Я про него кое-что знаю. Как они там называют его в "Трех голубках"? Фальшивомонетчик, вот как! Зачем это ему без конца доставляют столько металла, и почему у него всегда идет дым из трубы?
- Отец, оставь ты его в покое! - взмолился Роберт. - Ты, кажется, только и думаешь, что о его деньгах. А по мне, не имей он ни гроша в кармане, он все равно милый, сердечный человек.
Старик Макинтайр разразился хриплым хохотом.
- И ты еще читаешь проповеди! - сказал он. - Не имей он ни гроша в кармане! Да разве стал бы ты так лебезить перед ним, будь он нищим? И ты воображаешь, Лаура бы тогда взглянула на него? Ты сам не хуже меня знаешь, что она выходит за него только из-за денег.
У Роберта вырвался крик ужаса: в дверях стоял Рафлз Хоу. Он был бледен и молча переводил испытующий взгляд с отца на сына.
- Прошу извинить, - сказал он сухо. - Я не имел намерения подслушивать, но я невольно слышал ваш разговор. Что касается вас, мистер Макинтайр, ваши слова продиктованы вашим недобрым сердцем. Они меня не задевают. Роберт же мой преданный друг. И Лаура любит меня ради меня самого. Вам не удастся подорвать мое доверие к ним. Но с вами, мистер Макинтайр, у нас нет ничего общего, и даже лучше, что мы откровенно выскажем это друг другу.
Он поклонился и вышел так быстро, что ни Роберт, ни его отец не успели сказать ни слова.
- Вот видишь! - сказал наконец Роберт. - Ты натворил такое, что уже не поправишь.
- Я еще с ним поквитаюсь! - яростно выкрикнул старик, грозя кулаком вслед темной, медленно проходившей за окном фигуре. - Подожди, Роберт, ты увидишь, можно ли шутить шутки с твоим старым отцом!
Глава XIII
НОЧНОЕ ПРОИСШЕСТВИЕ
Лауре, когда она вернулась из Бирмингема, о случившемся не сказали ни слова. Она была в приподнятом настроении и весело болтала о покупках, о приготовлениях к свадьбе, время от времени выражая удивление, почему это Рафлз все не приходит. Наступил вечер, а от него по-прежнему не было вестей, и Лаура начала беспокоиться.
- Что его задерживает, почему он не идет? - спросила она брата. Сегодня впервые после нашей помолвки мы с ним не виделись.
Роберт выглянул в окно.
- Очень ветрено, и сильный дождь, - сказал он. - Думаю, сегодня Хоу не придет.
- Гектор, бедняга, приходил в любую погоду: в дождь, в снег, когда угодно. Но, впрочем, Гектор - моряк. Ему все нипочем. Надеюсь, Рафлз не заболел?
- Он был совершенно здоров, когда я виделся с ним утром, - ответил брат, и оба они умолкли.
В оконные стекла бил дождь, в ветвях вязов у садовой ограды свистел ветер.
Старик Макинтайр весь день молча просидел в углу, глядя на огонь в камине, кусая ногти, и с его морщинистого лица не сходило выражение злобы. Вопреки своему обыкновению он не пошел в деревенский трактирчик, а рано поплелся спать, так и не сказав детям ни слова. Лаура и Роберт еще некоторое время сидели у камина, оживленно болтая. Лаура щебетала о том, сколько чудес сотворит она, когда станет хозяйкой Нового Дома. Роберт не мог не заметить, что сейчас сестра рассуждает о благотворительности меньше, чем при своем будущем муже. Кареты, платья, приемы, путешествия в далекие страны - вот о чем рассуждала она так же горячо, как прежде об устройстве приютов и работных домов.
