- Часы швейцарской фирмы и подвески с бриллиантами, - пробормотал он, придерживая ногой дверь.
- Ага, - негромко сказал парень.
Иосиф Ильич с недоверием покосился на молодого человека. За ним уже собралась небольшая группа людей, норовивших проникнуть в магазин, невзирая на заградительную надпись.
- Нет, не продано. Я подвески еще утром видел, - сказал Иосиф Ильич и захлопнул дверь.
Потом вечером, анализируя события дня, он отмечал, что после этого разговора все дальнейшее распалось на отдельные фрагменты, в которых нелегко было отыскать внутреннюю логическую связь. Отсутствие такой связи очень раздражало Иосифа Ильича.
Сначала приехали пожарники. На красной машине с выдвижной лестницей и шланговыми барабанами. Все были в зеленых касках и при топорах. Пришлось им довольно долго втолковывать, что ничего не нужно тушить и все меры уже приняты. Потом появился инспектор охраны, а за ним и Семечкин в неизменном ратиновом пальто.
Сколько ни напрягал память Иосиф Ильич, он так и не мог вспомнить, о чем шел разговор с инспектором. А разговор был долгий, это он знал точно. Запомнилась только зеленая ковбойка инспектора и серый галстук под смятым воротничком. Семечкин тоже что-то очень много говорил, и главным в его речи было слово "попустительство". Затем появились представители ОБХСС. Они разложили бумаги на столе Иосифа Ильича и принялись писать. Сотрудников по одному вызывали давать показания.
Иосиф Ильич затосковал. Эти люди, шум, подозрительные взгляды - все действовало ему на нервы. У него разболелась голова, стало ломить в затылке.
Шариком подкатился Семечкин. Лицо его было торжествующее и суровое.
- Ну вот, - сказал он.
- Что вот? - спросил Иосиф Ильич, подымая глаза на начальника. Впервые за пять лет совместной работы ему пришла в голову мысль, что Артемий Игнатьич дурак. Сейчас Семечкин был далеким и пыльным. Его толстые губы шевелились смешно и неуместно, как в немом кинофильме.
- Не сходится. Мы провели инвентаризацию, - донесся до Иосифа Ильича голос из космоса.
- Как так?! - встрепенулся Иосиф Ильич. - Я утром все проверил.
- Не сходится, - повторил Семечкин, - не хватает часов и подвесок с бриллиантами.
- Не может быть?! - воскликнул Иосиф Ильич. - Золото не сгорает!
- Получается, что сгорает, товарищ, - ехидно заметил кто-то.
Усталость и оцепенение словно рукой сняло. Неопределенное туманное подозрение превратилось в реальную опасность, и с ней нужно было бороться. На честь Иосифа Ильича пала тень, с этим он не мог примириться. Бросился к ящикам и сейфам. В который раз проверил наличие ценностей по описи. Обшарил все углы. Семечкин не ошибался. Не хватало часов и подвесок. Часы бы еще ничего. Часы, черт с ними, это дешевка. Но подвески! Их стоимость выражена цифрой с тремя нулями.
- Странная, очень странная картина получается, гражданин заведующий, говорил потом следователь. Иосиф Ильич хорошо, даже слишком хорошо запомнил слова следователя и жест, с которым тот стряхивал пепел в морскую раковину.
- Пока не решен вопрос об источнике пожара, я не могу сделать окончательного вывода, но тем не менее... Пропажа ценностей, вы ее, кстати, никак не можете объяснить, наводит на мысль об умышленной акции. Да... Вот характеристики ваших работников, Они как... соответствуют?
Иосиф Ильич пожал плечами.
- В общем, они все люди честные.
- Это в общем, а на деле?..
"Неужели Алешка? Но какая это глупость, наивность даже..."
- Как мог возникнуть пожар?
- По показаниям ваших продавцов, дело выглядит довольно нелепо. Внезапно вспыхнула дюймовая доска, из которой сделан прилавок. Так же неожиданно загорелся ящик в дубовом шкафу, где хранились часы. Все это выглядит очень... неубедительно.
Иосиф Ильич молчал.
- Ну, хорошо, - сказал следователь, - пока там будут анализы, вы свободны. О дальнейшем сообщим.
Иосиф Ильич понимал, что должен что-то сказать, как-то направить ход мыслей следователя в нужную сторону. В конце концов, можно было даже попросить его. Ведь не так все ужасно. Двадцать лет незапятнанной репутации что-нибудь да значат... Им вновь овладела давешняя усталость. Разве что-нибудь докажешь? Глупый бессмысленный случай. К усталости примешалось тупое безразличие, Иосиф Ильич сидел с напряженным, неестественно одеревеневшим лицом и молчал.
Когда следователь спросил, наконец: "У вас есть что-нибудь ко мне?" Иосиф Ильич понял, что ведет себя глупо, бездарно, недопустимо. Его охватило отчаяние, смешанное с обидой и досадой на себя. Он пытался было что-то сказать, но вырвался только короткий странный хрип. Потом с большим трудом произнес:
- Не знаю... - и пошел к выходу.
9
После ОБХСС Черныш поехал прямо в институт криминалистики. На несколько минут он заскочил к Захарову. Тот шумно ему обрадовался. Но тотчас же начал говорить о каких-то делах.
- Ладно, ладно, все потом, - отмахнулся Черныш. - Володя, скажи, где мы держим наши фальшивки?
- Как где? - удивился Захаров. - Все там же, в металлическом сейфе.
- Вот здесь?
Черныш внимательно посмотрел на массивный красный шкаф в углу комнаты.
- А часики?
- И часики тоже. Все материалы по этому делу там.
Черныш приблизился к шкафу и стал его разглядывать.
- Включи верхний свет, - сказал он, - а то здесь темно, как в старой России. И вообще, какого черта ты сидишь без света, ведь облысел весь?
- Заблуждаешься, - ответил Захаров, включая свет. - Как раз ночью-то волосы и растут, а днем вылазят.
- Ладно, ладно, - сказал Черныш, доставая лупу и рассматривая стенку возле шкафа.
- Ты что, рехнулся? - спокойно заметил Захаров. - Что ты там ищешь? Следы преступления? Я тебе дам ключ, можешь открыть и проверить. К чему эти сыщицкие ухватки? В сейфе все в порядке.
- Ты так думаешь? - усмехнулся Черныш.
Захаров оторопело замигал глазами, затем бросился к столу, выдвинул один ящик, другой, начал что-то искать. Бумаги летели на пол, один лист залетел в узкую щель между шкафом и полом и оттуда его уже, конечно, не извлечь, а, наверное, это важная бумага и где-нибудь ее ждут.
Захаров рылся торопливо и мучительно медленно. Наконец его худая спина распрямилась. Он нашел ключ и бросился к сейфу, но Черныш остановил его.
- Стой, не торопись, старик!
Захаров молча уставился на него.
- Нужно пригласить Гладунова, - нахмурившись, сказал Черныш.
Захаров позвонил по телефону.
- Срочно, да, очень срочно. Нет, дело не терпит отлагательств. Здесь Черныш, Да. Хорошо. Сейчас они придут, - сказал он и отвернулся.
- А почему, собственно, ты так торопишься? - с недоумением спросил Черныш, - разве ты...
- На такое обвинение я отвечаю только действиями, - резко ответил Захаров. Кончик носа у него побелел.
