— Ты упомянул об опасности. Что ты имеешь в виду?
— Для тебя? Никакой. Гриауль всегда защитит тебя. А вот что касается охотников… Нескольких они наверняка недосчитаются.
— Они выходят завтра?
— Или послезавтра.
— А кого они будут ловить?
— Змей.
Энтузиазма у Кэтрин немного убавилось, но выбора не было.
— Отлично. Я пойду с ними.
— Чудесно, чудесно! — Молдри удалось подняться на ноги лишь с третьей попытки. Отдуваясь, он навалился на трость. — Я загляну к тебе рано утром.
— Так ты тоже идешь? С твоим-то здоровьем…
— Я, конечно, немолод, — хихикнул Молдри, — но
рядом с тобой, девушка, я не чувствую возраста. — Он галантно поклонился и поковылял вон из комнаты:
Вскоре после его ухода возвратилась Лейта. Она задернула на двери вторую штору, отчего внутри воцарился полумрак. Стоя у входа, она уставилась на Кэтрин.
— Хошь меть Лейту? — справилась она.
Этот вопрос не был для Кэтрин неожиданностью. Лейта неоднократно пыталась прикоснуться к ней. Полумрак скрадывал уродство филийки, и она выглядела сейчас девочкой в бальном платьице, и на какой-то миг, захваченная одиночеством и отчаянием, остро сознавая собственное одиночество, Кэтрин ощутила странное возбуждение. Но мгновение миновало, она разозлилась на себя за проявленную слабость, рассердилась на Лейту и подумала мельком, что постепенно утрачивает, похоже, человеческий облик. «Убирайся!» — холодно приказала она, а когда Лейта замешкалась, прикрикнула на нее, и та стремглав вылетела из комнаты. Кэтрин улеглась на живот и оперлась локтями о подушку. К горлу подступили слезы — и встали там свинцом, девушка рухнула навзничь, чувствуя, что недостойна даже того, чтобы выплакаться.
За одной из лачуг в нижней части пещеры скрывался вход в широкий обрамленный хрящами коридор. Именно по этому коридору и направился на следующее утро на охоту отряд, состоявший, помимо Кэтрин и Молдри, из тридцати мужчин-филиев. Они были вооружены мечами и освещали себе дорогу факелами, ибо тут кровеносные сосуды Гриауля залегали слишком глубоко, чтобы давать достаточно света. Отряд шел в молчании, которое нарушалось разве что кашлем да топотом ног. Тишина столь разительно не соответствовала характеру филиев, что Кэтрин начала волноваться. Чад факелов, едкий, все усиливающийся запах, озаренные пламенем бледные лица охотников — все наводило на мысль, что она очутилась в преисподней, среди грешников, обреченных на вечные муки.
Охотники в изнеможении столпились вокруг, многие стояли, опираясь на мечи. Пораженная внезапной тишиной, Кэтрин шагнула вперед. Молдри следовал за ней по пятам. Она было заколебалась, но мысль о том, что кому-то, возможно, нужна помощь, заставила ее отбросить страх. Однако пострадавшие, все до единого, были мертвы и лежали на полу пещеры бесформенными окровавленными обрубками. Кэтрин прошлась вдоль тела змеи — она была втрое толще человека; поблескивающая кожа, вся в морщинках, отливала голубым и казалась от того тем более отвратительной.
— О чем ты думаешь? — справился Молдри.
Кэтрин покачала головой. Она попросту не могла ни о чем размышлять, настолько поразило ее открывшееся величие дракона. Раньше она полагала, что знает Гриауля, и только теперь поняла, что знание было, мягко говоря, поверхностным, а потому пыталась приспособиться к новой перспективе. Позади послышался шум. Охотники принялись отсекать от тела змеи куски мяса. Молдри обнял девушку за плечи, и когда прикоснулся к ней, она вдруг осознала, что дрожит.
— Пойдем, — сказал он. — Я отведу тебя домой.
— В мою клетушку? — спросила она с горечью.
— Быть может, ты никогда не думала о ней как о доме, — произнес Молдри, — но лучшего места тебе не найти. — Старик подозвал жестом одного из охотников; тот приблизился, зажигая потухший факел.
— Ты будто видишь меня насквозь, — проговорила Кэтрин со смешком.
— Я знаю не тебя, — отозвался Молдри, — хотя кое-что мне, разумеется, известно. Понимаешь, за годы, проведенные здесь, я хорошо узнал его, — он постучал тростью по полу пещеры, — того, кто читает в тебе, словно в книге.
На протяжении двух следующих месяцев Кэтрин трижды пыталась бежать, но в итоге была вынуждена отказаться от этой затеи: когда за тобой следят сотни глаз, любая попытка заведомо обречена на провал. После того как ее поймали в третий раз, она совсем пала духом и почти шесть месяцев не выходила из своего жилища. Здоровье ее расстроилось, и она дни напролет валялась в постели, вспоминая свою жизнь в Хэнгтауне, которая теперь представлялась ей исполненной радости и веселья. Праздность, в которой пребывала Кэтрин, привела к тому, что девушка осталась в одиночестве. Молдри, правда, часто навещал ее и старался как мог подбодрить, но из-за склонности к мистическому обожествлению Гриауля старик оказался бессилен утешить Кэтрин. И вот, не имея ни друзей, ни возлюбленных, ни даже врагов, она все глубже погружалась в пучину жалости к себе и начала поигрывать с мыслью о самоубийстве. Жить, не видя солнца, не посещая в пору карнавала Тео- чинте, — вынести такое было чрезвычайно трудно. Однако в последний миг ей не хватило то ли храбрости, то ли глупости; она решила, что каким бы нелепым и омерзительным ни казалось ей теперешнее существование, оно все же лучше вечного мрака, а потому всецело предалась единственному занятию, которое, не возбранялось фипиями, — исследованию Гриауля.
События начинались с восходом солнца. Светило поднималось на юге, заливало своими лучами побережье, на котором громоздились черные скалы. На скалах дремали драконы. Разбуженные солнцем, они с ворчанием задирали головы, издавая звук, похожий на тот, который исходит от наполненных ветром парусов, раскидывали крылья и взмывали в фиолетовое небо, где тускло мерцали нездешние созвездия. Драконы кружили в поднебесье и ревели от восторга — все, кроме одного, который, едва взлетев, замер в воздухе, а потом камнем рухнул в воду и исчез среди волн. Зрелище было впечатляющим: трепет крыльев, разинутая пасть с громадными клыками, когти царапают пустоту в тщетном поиске опоры. Однако какое отношение имел этот сон к Гриаулю? Во всяком случае ему-то опасность падения явно не грозила. Но многочисленные повторы убедили Кэтрин в том, что сон должен что-то означать. Быть может, Гриауль боится той воли, которая низвергла дракона. Или то был сердечный приступ? Кэтрин тщательно обследовала сердце, вскарабкалась с помощью своих крючьев на самый его верх, этакий светловолосый паучок на огромном сверкающем валуне. Но никаких внешних признаков болезни ей отыскать не удалось, а сон перестал повторяться и сменился другим, куда более простым, в котором Кэтрин наблюдала за дыханием спящего дракона. Новое сновидение представлялось ей бессмысленным, а потому она уделяла ему все меньше внимания. Молдри, который ожидал от нее чудесных озарений, был разочарован.
