— Царь-батюшка, — взмолился Малюта, приковывая сплетника к деревянному кресту, — а может, сначала испанский сапожок?
— Я сегодня добрый, но не настолько, — нахмурился Гордей. — Поджигай!
«Василиса» переводила взгляд со спокойного лица Виталика на Гордея, о чем-то напряженно думая.
— Сокол мой ясный, — внезапно заволновалась она, — а может, проявим милосердие?
— Что?!!
— Не надо, — покачала головой Лилия, многозначительно глядя на державного.
— Молчи, дура! Мне надоело ждать! — Глаза Гордея начали наливаться кровью. В них заплескалось откровенное безумие. — Я сам лично ему удружу.
Царь спрыгнул с помоста, подбежал к монахам и вырвал из рук одного из них заранее разожженный факел.
— Я тебя как жена любимая прошу, — крикнула «Василиса», но Гордея окончательно покинул рассудок.
— Какая ты мне жена! Я не же… — Гордей все-таки опомнился. — Жена не смеет перечить мужу!
Небо почернело, и предгрозовой шквал взметнул в воздух тучу пыли как раз в тот момент, когда державный швырнул факел на обильно политый маслом хворост, не дожидаясь, пока Малюта покинет место казни. Палач с визгом кубарем выкатился из мгновенно вспыхнувшего костра, раздуваемого сильным ветром.
— Виталик!!! — полный муки вопль Янки перекрыл змеиное шипение «Василисы».
— Идиот… — простонала Лилия.
Внезапно ветер прекратился. Взметнувшийся высоко вверх столб пламени разом опал, и народ дружно ахнул. Не тронутый огнем Виталик все так же стоял, раскинув руки на кресте. От стройной фигуры распятого юноши исходило сияние, а над головой мерцал призрачный нимб.
— Святой…
— Он святой!
Пораженные великореченцы начали становиться на колени и осенять себя крестным знамением, благоговейно глядя на царского сплетника. А сияние от него уже устремлялось в небеса, разгоняя тучи.
— Предупреждала же тебя, идиот! — скрипнула зубами Лилия, уже без особой надежды наводя пистолет на сплетника. — Самопожертвование призывает Бога! Но, надеюсь, с креста он все же подорвать не сможет.
Однако сделать свое черное дело она не успела. Молниеносно выдернутая из-под рясы Жучка снайперская винтовка была перехвачена Янкой, удобно легла прикладом на ее плечо, и грянул выстрел. Пуля проделала аккуратную дырочку во лбу лжецарицы, и тело ее начало оседать.
— Ваня Леший хорошо учил меня стрелять, — прошипела Янка, с ненавистью глядя на помощницу Гордея.
— Так это все же ты была Хозяйка? — искренне удивился Виталик, с которого сами собой опали цепи.
Юноша одним прыжком покинул место своей казни, поднял с земли саблю.
— Ты нарушаешь слово! — запаниковал Гордей.
— Почему? — Сабля в руке Виталика очертила сверкающий полукруг. — Я на костер взошел, но Господу не угодна моя смерть.
— Так может, дьяволу угодна? — вскинул руки Гордей, готовясь нанести магический удар.
— Я думаю, ему нужна твоя, а не моя душа, — задумчиво сказал Виталик, глядя куда-то за спину царя.
Гордей невольно оглянулся. Тело мертвой лжецарицы охватило пламя, и оно начало приподниматься. Гордей внезапно захохотал.
— А вот теперь, сплетник, тебе точно пришел конец. Убей его, Лилия!!!
Тело лжецарицы осыпалось черным пеплом, уступив место деве невероятной красоты. По ее обнаженному телу пробегали огненные всполохи, и всем стало ясно, что оно целиком было соткано из огня.
— Наконец-то я свободна, чары спали. — Низкий грудной голос демонессы прокатился по притихшей площади, заставив всех затрепетать. (Мужики и бабы начали усиленно креститься.) — Жалкий червяк, — обожгла взором лжецаря Лилия, — ты посмел приказывать дочери самой Лилит[8] и Самаэля! Ты проиграл, гаденыш. Как ты думаешь, чью душу первой я возьму?
Огненный смерч сорвался с тлеющего трона, и Гордей забился в пламенных объятиях хохочущей демонессы.
— Чья теперь очередь? — обвела она огненным взором окаменевшую толпу, как только тело Гордея осыпалось на булыжную мостовую тлеющими угольками. — Вы? — Взгляд ее остановился на епископе с жмущимися к нему монахами.
— Именем святой инквизиции приказываю тебе вернуться в ад! Во имя Господа нашего изыди, Сатана! — Варфоломей Виссарионович схватился за висящий на груди крест и тут же отдернул руку от раскалившегося добела металла.
— Господь давно отвернулся от тебя, — расхохоталась демонесса. — Вы хорошо послужили Проклятому, сжигая на кострах невинных. Их души к нам не отошли, а вот ваши души давно ждут в аду.
Инквизиторов охватило пламя, сжигая их изнутри.
— Кто следующий?
С каждой новой жертвой демонесса набирала силу. Люди Дона заметались, чуя, что пришел и их черед.
— Может, хватит пиротехникой баловаться? — двинулся на дочь Лилит Виталик, перехватив саблю так, чтоб рукоять ее образовала крест.
— В сторону, сплетник! — Раздвинув толпу, в круг вышла женщина лет шестидесяти. Несмотря на многочисленные морщины, лицо ее еще хранило следы былой красоты. — Эта девочка моя.
— Бабушка! — обрадовалась Янка и попыталась кинуться к старушке, но та небрежным жестом остановила ее на полпути.
— Хватит, побаловалась, и будет. — Женщина сурово посмотрела на разбушевавшуюся демонессу. — Ушла отсюда быстро.
— Что?!! — Демонесса раскалилась добела.
— Не здешняя ты. И не нужна мне здесь.
Небрежный взмах руки старушки скрутил огненный смерч в тройную спираль. Из огненного он внезапно стал угольно-черным и начал всасываться в землю.
— Не может быть! Ты кто?!! — раздался полный муки вопль из исчезающего смерча.
— Берегиня, — ответила старушка. — Землю русскую от вас, поганцев, берегу.
Смерч исчез, оставив черный отпечаток на булыжной мостовой, и тут же зашевелились пришедшие в себя гномы, Ванька Левша, боярин Тишайший и бравая команда царского сплетника.
— Сплетник, может, объяснишь нам, что все это значит? — впервые за все это время подал голос хмурый Федот.
— А ты у них спроси, — кивнул на людей Дона юноша.
Подручные Гордея, понимая, что пощады им не ждать, выхватили свои катаны и рванули на прорыв. На их пути стеной стали стрельцы, но они до них не добежали. Из палисадников, примыкающих к площади подворий, в воздух взметнулась туча эльфийских стрел, и они рухнули на землю, сразу став похожими на огромных ежиков.
— А эльфы здесь откуда? — удивился сплетник.
— Я привела, — на площадь вышла сестра Ваньки Левши Мария с Патриархом Всея Руси Алексием Третьим и архиепископом Берендеевским владыкой Сергием.
— Все-таки опоздали, — расстроился патриарх.
