– Не спи!
Бросил еще раз. Дронов, хоть и был готов, но не успел даже руку поднять.
– Еще!
Теперь вроде и руку заранее поднял, пальцы растопырил, но все равно пропустил – леденец обидно щелкнул по лбу.
– Э, брат, может, я в тебе ошибся?
Это задело Серегу за живое. Левой рукой он выдернул из воротника иголку, тайком приставил к ногтю и припугнул сам себя: «щас как засажу».
Сработало.
И следующие пять барбарисок поймал запросто.
– Здорово! – Иван Пантелеевич улыбнулся. – Есть руда, будет и металл. Только гляди, Сережа, не прозявь свой талант. Это самое большое преступление, которое может совершить человек. Меня слушай, я тебя настоящим человеком сделаю, на большую дорогу выведу.
Поверил ему тогда Серега, сразу. Потому что никогда в жизни таких людей не встречал.
И правильно сделал, что поверил.
Сергея поселили в общежитии «Ленинских соколов», без экзаменов приняли в Институт физкультуры, где он отучился пять лет, почти не появляясь на занятиях. Во-первых, у него была индивидуальная программа обучения и тренировок, а во-вторых, какие сессии-зачеты могут быть у чемпиона?
Когда-то спортивный клуб, название которого вскоре стало неотделимо от имени Сергея Дронова, принадлежал Военно-Воздушному Флоту и звался немного по-другому – «Сталинские соколы». Теперь он вроде как числился при министерстве гражданской авиации, но это значило не больше, чем принадлежность «Спартака» мясо-молочной промышленности. «Соколы» были организацией самостоятельной, весьма авторитетной и мощной. На футбол и хоккей клуб ставку не делал – в этих видах спорта была слишком сильная конкуренция, а держал курс на лидерство по легкой атлетике, и на этом поприще не имел себе равных не только в Союзе, но и, пожалуй, во всем мире. Не зря в газетах за «Ленинскими соколами» закрепилось лестное прозвище «кузницы мировых рекордов». А с появлением нового юного дарования молоты в прославленной кузнице застучали с удвоенной (нет, с учетверенной) быстротой.
Иван Пантелеевич Дыбайло (такая у Сэнсэя необычная фамилия – сильная, с металлом) вообще-то в «Ленинских соколах» на службе не состоял. Он был человек большой, государственный, а клубом занимался на общественных началах – вроде хобби такое. Руководство спортобщества перед ним прямо на задних лапках ходило, потому что опора и оплот. И тренировочную базу пробить, и импортное оборудование достать, даже новый стадион построить – всё может.
Про свою основную работу Сэнсэй никогда не рассказывал. Оно и понятно – «Соколами» и лично Дроновым он занимался для души, то есть для того, чтоб отдохнуть от своих важных дел, на время о них забыть. К тому же (это Сергей понял со временем), Ивана Пантелеевича как крупный номенклатурный кадр несколько раз перемещали с одной руководящей должности на другую. В первой половине восьмидесятых он, похоже, служил в ВЦСПС – во всяком случае, Серега заезжал за ним в профсоюзный комплекс на Ленинском. Потом работа Сенсея переместилась на Старую площадь, в один из корпусов Центрального Комитета. Но чем бы он там, в своих государственных высотах ни занимался, страсть у Ивана Пантелеевича была одна – спорт, на который он тратил всё свободное время. А уж сколько с Дроновым, щенком лопоухим, провозился – вовек не отблагодарить, не рассчитаться. Лично вел перспективного спортсмена, причем не по-любительски, а профессионально, как тренер самой что ни на есть высшей квалификации.
Тогда, летом 1980-го, он протащил Серегу чуть не по всем видам спорта, выбирая оптимальный.
Тяжелую атлетику отмел сразу, сказал, скелет хлипковат, да и быстрая реакция там не главное.
Бокс тоже забодал – скорость классная, но силенки маловато.
Для бега на длинные и даже средние дистанции Дронов не шибко годился – разгонялся ого-го как, но потом выдыхался.
Зато когда Сэнсэй поставил его на стометровку, Серега (само собой, с помощью заветной иголки) дал по гаревой дорожке результат 3,5 секунды! У Ивана Пантелеевича на лбу аж пот выступил.
– Ты вот что, – сказал он хрипло, – ты так не бегай. А то поломаешь к черту всю мировую легкоатлетику. Уже скоро десять лет, как никто не может побить рекорд Джима Ханса – 9,95, а ты три с половиной! Учись гасить скорость. Твоя задача – 9,90, понял?
Ладно, перешли в бассейн. Плавал Серега тогда хреновато, по-деревенски, но как припустил саженками по-вдоль бассейна, прямо вода закипела. Прогнал 100-метровую дистанцию за 22 секунды с копейками. А мировой рекордсмен Джим Монтгомери, как выяснилось, на олимпиаде в Монреале вольным стилем еле-еле разменял пятидесятку.
В длину – исключительно благодаря быстрому разбегу – Дронов сиганул на десять с хвостиком, при том что рекорд Джесси Оуэна (8,13) считался непобиваемым уже полтора десятка лет.
В высоту прыгнул на 2 метра 87 сантиметров, и это безо всякой подготовки.
После первого же Серегиного рекорда Иван Пантелеевич позаботился о том, чтобы дальнейшие испытания проходили без свидетелей.
– На тебя надо гриф «совершенно секретно» шлепнуть, – сказал он, возбужденно потирая руки. – Ты водородная бомба советского спорта. Ну, попляшут они у нас!
По мнению Сэнсэя, у Дронова был хороший потенциал для пинга-понга, тенниса, футбола, хоккея, однако выбор остановили все-таки на легкой атлетике.
– У тебя такой запас мощности, что ты можешь каждый год по новому мировому рекорду давать. Будешь понемножку уменьшать торможение, и все дела. А когда натренируешь мышцы да поднаберешь техники, то улучшишь результат раза в полтора против нынешнего. Не задирай нос, не разбалтывай дисциплинку, и станешь величайшим спортсменом всех времен, это я тебе гарантирую.
Эх, счастливое было время.
Дурацкое словечко «костольеты» из Серегиного употребления вышло. Для обозначения внутреннего тайного отстука больше подходило красивое слово «Метроном». Переводить Метроном в Режим Дронов научился без перебоев. Иной раз и иголку доставать не требовалось, достаточно было вспомнить, что она здесь, в специальном кармашке спортивных трусов или плавок.
Кстати о кастаньетах (а не «костольетах», как он, лапоть басмановский, называл): при желании Сергей мог бы и в танце достичь больших высот. Когда бывал на дискотеке или где танцевали, Метроном в два счета подстраивался под музыку, и Дронов телом, ногами, шеей такое выделывал – все вокруг замирали. Попался бы Сереге на железнодорожном переезде не спортивный деятель, а, скажем, Игорь Моисеев, быть бы Дронову сейчас народным артистом, каким-нибудь Махмудом Эсамбаевым.
Но Иван Пантелеевич интересовался не ритмами, а метрами и долями секунд. В то лето в Москве шла Олимпиада, на которую Серега, конечно, попасть не успел. Зато под руководством Сэнсэя дублировал все легкоатлетические состязания и дал тогда не то десять, не то пятнадцать мировых рекордов, да каких!
