Спокойно плыли они при свете бегущих лун среди теней барсумской ночи. Рычание бенсов достигало их ушей, пока аэроплан не пересек границу Бантума, оставив позади эту странную и несчастную землю. Но куда же их несет?
Девушка поглядела на мужчину, сидевшего скрестив ноги на палубе крошечного судна и погруженного в думы.
– Где мы? – спросила она. – Куда нас несет?
Туран пожал широкими плечами.
– Звезды говорят, что мы движемся на северо-восток, – ответил он, – но где мы и куда нас пригонит ветер, я не могу даже гадать. Неделю назад я бы поклялся, что знаю, что лежит за ближайшей знакомой грядой холмов, к которой я подходил, но теперь должен сознаться, не знаю, что лежит в миле от нас в любом направлении. Тара из Гелиума, мы заблудились, и это все, что я могу тебе сказать.
Он улыбнулся, и девушка улыбнулась в ответ. Какое-то знакомое выражение промелькнуло на его лице и в его улыбке. Она встречала много странствующих воинов: они приходили и уходили, вступая в схватки по всей планете, но этого она, кажется, не знала.
– Из какой ты страны, Туран? – спросила вдруг она.
– Разве ты не знаешь, Тара из Гелиума, что у странствующего воина нет родины? Сегодня он сражается под знаменами одного хозяина, завтра – другого.
– Но когда ты не воюешь, ты сохраняешь верность какой-то одной стране, – настаивала она. – Какому флангу служишь ты теперь?
Он встал и низко поклонился ей.
– У меня очень приятная служба. Я служу под знаменем дочери Главнокомандующего… теперь и навсегда!
Она поднялась и взяла его руку своей маленькой рукой.
– Я принимаю твою службу, – сказала она, – и обещаю, что, когда мы достигнем Гелиума, любое желание твоего сердца будет выполнено.
– Я буду служить верно, надеясь на награду, – сказал он, но Тара не поняла истинного смысла его слов, думая, что он рассчитывает на денежную награду. Могла ли она, гордая дочь Главнокомандующего, думать, что простой воин-наемник мечтает о ее руке и сердце?
На рассвете они продолжали лететь над незнакомой местностью. Ночью ветер усилился и унес их далеко от Бантума. Страна под ними была суровой и негостеприимной. На поверхности, усеянной глубокими ущельями, не было видно воды, как нигде не было и следов растительности. Никаких признаков жизни. Казалось, здесь вообще не может существовать жизнь. У них не было ни пищи, ни воды, и они страдали от жажды и голода. Чек, по совету Турана, слез со своего рикора, уложив его в безопасности на палубе. Чем меньше он будет его использовать, тем дольше сохранит. К тому же так рикор будет меньше страдать от голода. Чек, подобно гигантскому пауку, ползал по кораблю, по палубе, под килем, под мачтами. Для него любое место казалось удобным, так как одноместный аэроплан с трудом вмещал троих.
Туран всегда находился впереди, пытаясь разглядеть воду. Нужно найти воду или одну из фабрик, производящих воду, которые давали жизнь многим засушливым районам Барсума. Но здесь не было следов ни того, ни другого. Наступила третья ночь. Девушка не жаловалась, но Гохан знал, что она страдает, и у него было тяжело на сердце. Чек меньше всех страдал от голода и жажды. Он объяснил, что калданы могут долго жить без пищи и воды. Туран проклинал Чека, глядя на Тару, с трудом передвигающуюся по палубе, тогда как калдан казался по-прежнему полным сил.
– Бывают обстоятельства, – заметил Чек, – когда большое сильное тело нужно меньше, чем высокоразвитый мозг.
Туран поглядел на него, но ничего не сказал. Тара слабо улыбнулась.
– Не стоит упрекать его, – сказала она. – Разве мы не затронули его гордость рассказами о своем превосходстве? – И добавила: – Когда наши желудки были полны…
Наступивший день открыл их взорам местность со следами обитания. Это оживило их надежды. Вдруг Туран показал вдаль.
– Посмотри, Тара из Гелиума! – воскликнул он радостно. – Город! Не будь я Го… не будь я Тураном, это город.
Далеко в свете восходящего солнца были видны купола, стены и крепости города. Воин быстро повернул руль, и аэроплан опустился под прикрытие вершины ближайшего к ним холма.
Туран знал, что им не следует показываться, пока они не установят, друзья или враги населяют этот город. Они находились очень далеко и вряд ли могли встретить здесь друзей, поэтому воин соблюдал максимальную осторожность. Но это был город, а там, где город, должна быть и вода, даже если он покинут. Если это населенный город, то там есть и пища.
Для красного воина пища и вода, даже во враждебном городе, означали воду и еду для Тары. Он попросит еду и воду у друзей… или добудет их у врагов.
Туран направил аэроплан к вершине ближайшего холма, и затем, когда их уже не могли обнаружить, мягко посадил его на землю в небольшом овраге. Корабль прочно привязали к дереву. Некоторое время они обсуждали свое положение – нужно ли ждать здесь до темноты и затем проникнуть в город в поисках воды и пищи, или же приблизиться к городу сейчас и, пользуясь любыми укрытиями, выяснить, кто его населяет?
Принят был план Турана. Они подойдут к городу на безопасное расстояние. Может, они найдут воду вне города, а, возможно, и пищу. Если им не повезет, они дождутся ночи, и тогда Туран пойдет по городу и в сравнительной безопасности поищет воду и пищу. Идя вверх по оврагу, они достигли вершины хребта, с которого открывался прекрасный вид на ближайшую часть города. Здесь они стали наблюдать, скрываясь в ветвях большого дерева. Чек оставил своего рикора, чтобы тот меньше утомлялся. Первый же взгляд на город, который был теперь гораздо ближе, чем когда они открыли его существование, показал, что город обитаем. На многочисленных флагштоках висели знамена и вымпелы. У ворот двигались люди. Высокие белые стены охранялись часовыми. На крышах высоких зданий видны были женщины, проветривающие спальные меха и шкуры. Туран смотрел на это некоторое время в молчании.
– Я не знаю их, – сказал он наконец. – Я не могу сказать, что это за город. Но это древний город. Его люди не знают ни аэропланов, ни огнестрельного оружия.
– Откуда ты это знаешь? – спросила девушка.
– На крышах не видно причальных мачт. Простой взгляд на Гелиум обнаружил бы их сотни. А их укрепления предназначены для защиты от копий и стрел, а не от огнестрельного оружия. Это древние люди.
– Если они древние, возможно, они дружественны, – предположила девушка. – Разве, будучи детьми, мы не учили, что в прошлом Барсум населяла единая миролюбивая раса?
– Боюсь, что она не настолько древняя, – со смехом ответил Туран. – Прошло много веков с того времени, когда люди Барсума любили мир.
– Мой отец любит мир, – ответила девушка.
– Однако он все время воюет, – сказал мужчина. Она засмеялась.
