— Я вас слушаю, сеньор…
— Досье Антуана Берже.
— Сейчас, сеньор…
Вот она, эта папка. Так… Антуан Берже, археолог… Ага! Вот: три года аспирантуры в Ленинграде у профессора Почиталина… Ну, и пусть едут в свою красную Россию. Пусть едут! А здесь тем временем утихнет этот шум…
* * *
Алвист был поражен, когда получил из Советского Союза приглашение приехать в Ленинград для совместной работы с русскими в Институте высшей нервной деятельности. И к тому же — в лаборатории доктора Горелова! Алвист решил: эту возможность упускать нельзя.
Вместе с профессором из Рио-де-Жанейро в Ленинград вылетел Антуан Берже, после всего пережитого ставший таким серьезным, суровым, собранным. Сестра его летела вместе с ними до Парижа.
У профессора был драгоценный багаж: помимо важнейшей аппаратуры специально оборудованная камера, в которой лежал серокожий, чью жизнь сейчас надо было беречь, как величайшую ценность.
* * *
В гилее — время дождей, глянцевитые листья тропических деревьев роняют на мокрую траву тяжелые капли.
В доме, похожем на ДОТ, мечется по комнатам хозяин фазенды. В просторном холле, вытянувшись по стойке «смирно», стоит начальник охраны.
— Вы болван, Кнорре! — кричит ему хозяин. — Ваши люди должны были сбить гамбарру! А вы умудрились подстрелить этого француза! Потом упустили его, и теперь он шумит! Вам понятно, чем это может грозить? И мне, и вам, черт вас подери…
— Но, герр Эберсбах…
— Молчать! Сколько раз я говорил, чтобы вы забыли это имя…
— Но вы мое настоящее имя тоже не забываете, — хмуро бормочет начальник охраны.
— Ладно, черт с вами, Кочибассо… Все ли готово для отбытия с фазенды?
— Губернатор прислал вездеходы и солдат для сопровождения…
— Не нужно, чтобы много людей знало дорогу к фазенде… Сейфы погружены?
— Так точно.
— Ты останешься здесь. На все запросы у тебя должен быть один ответ: ботаник Брусвеен отбыл в Европу. На научную конференцию. Когда вернется неизвестно. Понял?
— Так точно, понял.
— Но я еще вернусь, Кочибассо, есть люди, которым я слишком нужен…
* * *
Подводная лодка шла с крейсерской скоростью. Возле опущенного перископа стояли два офицера в расстегнутых рубашках: командир и старший помощник.
— Я слышал, Курт, эта летающая галоша упорхнула к русским, — сказал старший помощник. — Радары засекли ее траекторию, оборвалась она где-то там…
— Зато мы схватим этих размалеванных обезьян, — отвечал командир. Кстати, проверь показания эхолота.
— Дно повышается. Скоро барьер.
— В машине! Убрать скорость. Включить носовые гидролокаторы.
— А зачем нам эти пестрые, Курт?
— Зачем?.. А секрет безынерционного полета! На Земле этого не знает никто!
В переговорном устройстве послышалось шипение, голос штурмана сообщил координаты. Командир взглянул на карту.
— Приготовиться к всплытию! Эрих, включи сирену. Короткий рев прокатился по отсекам. Командир поднял перископ и откинулся на спинку вращающегося кресла.
— Ты слыхал что-нибудь о миссии «Алсос»?
— Что это за зверь?
— Историю, мой мальчик, надо знать не только по комиксам. «Алсос» так называлась специальная разведывательная группа войск в конце второй мировой войны. Она занималась розыском ученых немцев, связанных с урановым проектом. И пока иван воевал, американцы успели переправить в Штаты лучшие мозги «райха». Научные идеи — самый дорогой товар…
Снова зашипел динамик, и голос штурмана произнес:
— Подходим. Прикажите остановить машину. Дальше опасно: рифы.
Выдвинув до отказа перископ, командир лодки вращал маховики, оглядывая горизонт.
И вот серо-голубая рубка подводной лодки всплыла над зелеными водами океана. На низком коралловом островке ярко белел песок. Солнце слепило глаза.
— Черт меня побери, — сказал старший помощник, оглядываясь вдаль, если я что-нибудь вижу на этом проклятом атолле.
На мостик поднялся командир.
— Спустить катер! Эрих, через тридцать минут жду тебя обратно!
— Есть, капитан!
…Океанская волна лижет серо-голубую палубу. Неуловимым движением спряталась в защитную трубку антенна. Плотно закрылась бронированная дверь. Вздрогнули винты, распугали любопытных рыб. Лодка двинулась под водой.
В тесной каюте за столиком, привинченным к стальной стене, сидели командир и старший помощник. Начатая бутылка виски означала конец операции.
Под донышком темной бутылки — листок с текстом радиограммы: «Прибыли на место назначения. Ни одного живого существа, подходящего под описания инструкции 0016/84, на берегу не обнаружено. На острове много сломанных и поваленных пальм. Видимо, последствия цунами…»
— Пей, Эрих. Пестрых нам не видать. Океан умеет хранить тайны…
* * *
И снова таежная дорога. Только теперь в другой машине, с другими людьми…
Пахло гарью. Не свежим живым дымом над разгульным огнем, а застарелым, горьким духом старого пожарища. Несколько дней шли дожди… Марков глотнул, стараясь прогнать ноющую боль в ушах, — простыл, что ли, где? Но мудрено ли простыть — прямо из больницы. Одна экспедиция, вторая. Сначала он вел, показывая, где в первый раз встретился с пестрыми. Прошло дней десять — прилетел в Ленинград Элгуджа Кавтарадзе, привез еще одного обросшего волосами. Доставил в Академию наук. И снова уехал в тайгу — на сей раз на розыски упавшей ладьи.
Среди экспедиций, направленных в район предполагаемого падения летающей ладьи на землю, была группа геологов во главе с академиком Петровым. Его больше всего заинтересовал неизвестный минерал, из которого состояли копья пестрых.
Марков ехал в машине вместе с Петровым и геологом Савченко.
Вот академик — сухонький старичок, бородка клинышком — сунул палец в ухо, потряс…
— Уши что-то заложило. К непогоде, наверное… — И, продолжая прерванный разговор, повернулся к Савченко: — А вы, голубчик, не спорьте, ваш Кавтарадзе нас подвел. Не его бы мальчишество, у нас уже были бы полные руки материалов… А что это вы морщитесь?
— Да у меня тоже, наверное, от солидарности с начальством, уши заболели. Нас, видать, в этой машине продуло…
Дорогу перегораживал шлагбаум, пришлось затормозить. У шлагбаума два солдата с карабинами проверяли, кто едет в район поисков. Солдаты были в летных шлемах с наушниками. Рядом стояла палатка, из нее вышел офицер и вынес такие же шлемы всем, кто сидел в машине геологов.
— Уши болят? — спросил офицер и, не дожидаясь ответа, сказал: — Все мы тут с ушами маемся.
