— Запись радиограммы со звездолета «Скорость», — доложил штурман, проглядывая ленты автоматических приборов.
— Знатно! Пока мы там на свадьбе гуляли, они…
— Отметили замедление нашего тягового модуля.
— Командир, — обернулась звездолетчица. — Все о'кэй. Пора задавать программу автопилоту.
— Никита, замени меня у ручного управления — у тебя реакция лучше моей. Я буду регулировать по компьютеру натяжение буксира. Как, штурман? Справишься? При малейшем сомнении бери управление на себя.
— Не понимаю, — отозвалась звездолетчица. — Неужели человек может тягаться с компьютером, в который я заложила оптимально рассчитанную программу?
— Ты, математик, за своего Пифагора, Архимеда или Диофанта не обижайся. Мы твои компьютер уважаем. Только имей в виду, что миллиард попыток в секунду еще не все, шахматная партия, бывает, за один ход проигрывается — натянись буксир рывком, может и у нас обрыв получиться, и тогда вместо одного двум скитальцам меж звезд блуждать придется. А на Земле звездолетов такого класса не осталось.
— Не доверяете все-таки машине?
— И машине чуть-чуть, и программисту немножко, уж ты не серчай. Командиром станешь, так же поступишь. Или не так? Ведь любой компьютер не замена, а только помощник человеку.
— А я-то старалась, — вздохнула звездолетчица.
— И не зря старалась. Иначе тебя с собой мы не взяли бы.
Через иллюминатор кабины управления в электронный бинокль можно было видеть, как постепенно выбирается на фоне застывшей звездной россыпи ниточка буксира, связывающего два модуля спасательного звездолета. В отличие от оборвавшегося буксира этот был заключен в трубу, по которой из технического модуля пропускался огромный высокочастотный ток, мгновенно превращая в пар любую крупинку вещества, возникавшую в результате перевозбуждения квантов вакуума, благодаря чему сам буксир со всеми кабелями энергоснабжения и передачи команд оставался надежно защищенным. (Ага, при околосветовой скорости даже пар будет сродни бетонной стенке. OCR)
Ни Вязову, ни Бережному не привелось дублировать автоматическое управление. Когда буксир почти натянулся, отставший технический модуль по команде компьютера немного увеличил скорость, почти сравняв ее со скоростью летящего по инерции жилого модуля. Буксир плавно натянулся и заставил жилой модуль развернуться.
В кабине это стало заметно по движению звезд, которые серебристым потоком понеслись в иллюминаторе. Наконец звездолетчики ощутили появление силы тяжести и плавно опустились на пол кабины.
— Ну, штурман! Поздравляю тебя с такой женой! К математике ее не подкопаешься — зря, выходит, мы с тобой наши грубые мужицкие руки к штурвалам потянули… Женский ум нам мужскую силу проявить так и не дал. Сочувствую тебе, Никита. Если у вас так дело пойдет и дальше, жить тебе, бедняге, под высоким каблучком, как в старину говаривали.
— Она высоких каблуков не носит, командир.
— Зато другие трюки ее мне хорошо известны. Давай, телеграфируй Алексею Крылову. Поздравь его — мы теперь от «Скорости» не дальше, чем Луна от Земли. Слова наши эти через какие-нибудь три-четыре секунды примут.
— Есть, командир. Передаю «Скорости» лунный привет.
— Ну, давай, штурман! Им всякий привет с Земли радостен, в особенности лунный.
В кабине управления жилого модуля было темно. Лампочка аварийного освещения давно покрылась густо-синим льдом из кристаллов углекислоты, азота и кислорода. Такой же лед морозным узором — как зимой на окнах, уже не раз оседал на стеклах иллюминаторов, но оттуда его почти сразу же счищали.
Перед пультом неподвижно висели три скафандра, предназначенные для выхода в открытый космос.
Казалось, в кабине нет никого, но это было не так.
Заключенные в скафандры звездолетчики из экономии старались обходиться без шлемофонов. Энергия не только в модуле, но и в скафандрах иссякала. Температуры в вакууме и внутри оторвавшейся жилой кабины почти сравнялись. Звездолетчики забыли, когда у них горело освещение, когда включался электрообогрев, но все равно верили, что помощь придет. И она пришла. Первые радиосигналы были уже получены.
— Разрешаю пользоваться шлемофоном, — в наушниках раздался голос командира звездолета.
— Дать радиопеленг?
— Подождите, командир, надо хоть немного отогреть компьютер. Я проверю, не начал ли тормозить их технический модуль.
— Валяй, Вася. Заодно можешь себе горячего чая разогреть.
— Обойдусь, командир. Боюсь обжечься. Последние остатки энергии ушли на обогрев компьютера.
— Тормозит! Точно тормозит! — обрадованно заявил Галлей. — На хвосте у жилого модуля тяговый сидит и назад тянет.
— Это и без компьютера видно. Модуль нас догнал, а теперь застыв, сравнял скорости. Значит, ускорения уже не должно быть, — закончил Федоров.
— У них там наверняка веселье. Удачную операцию отмечают.
— А может, еще и с горячей похлебкой? — подзадоривал штурман.
— Не напоминай, Федор Нилыч, не надо!
— Кстати, Вася, там вроде бы женский голос слышался. Не иначе, летит выручать тебя твоя Кассиопея.
И все трое молча смотрели на приближающийся к ним спасательный модуль.
— Пожалуй, пора погреться в их жилой кабине, — нарушил молчание Крылов.
— Собраться недолго. Бортжурнал со мной. Разве что Вася забыл портрет Кассиопеи, так она сама его встретит.
— Ладно вам. Надо отдраивать люки.
Галлей и штурман вдвоем бросились к механизмам, открывающим люки шлюза.
— Командир! — послышалось в шлеме Крылова. — Механизмы замерзли. Пробовали включить отопление. Прибор показывает нуль, последнюю энергию Васькин компьютер съел.
— Ну что ж, — усмехнулся Крылов. — Значит, зря за нами спасатели летели. Какое решение предложите? Попросить, чтобы на буксир нашу обледенелую кабину взяли?
— Так ведь энергии нет, — пробурчал штурман.
— В вас я энергии не вижу, — огорченно сказал Крылов, — ваши мыслительные аппараты хуже обесточенных компьютеров.
— Верно, командир! И как сразу не додумались! Есть энергия!
— Откуда?
— От реактивных двигателей, скафандров. Федор Нилыч мне сейчас на реактивные дюзы показал, а я и сам, признаться, догадался.
Командир звездолета присоединился к своим товарищам. Они включили реактивные двигатели. Яркое пламя осветило кабину. Казалось, все внутри задымилось так, словно начался пожар.
Всего несколько мгновений работали двигатели в космическом аппарате — и твердый воздух внутри его снова стал газообразным.
— Шлюзовые люки теперь открывать будем не сразу. Не то опять все заморозим,
