— В столовую ведет, куда ж еще.
— Ты где это был? — строго спросил Ильин.
— Дела… — сильно затемнил Ангел. — То да се, понимаешь… Гиммельсгевольб, как говорится, гешефт, небесные, значит, делишки, тебе не понять…
— Где уж нам! — вроде как согласился Ильин. — Мы ж люди темные… — И рявкнул: — Струсил, гад? Слинял, дампф поганый?.. Какие у тебя дела, кроме меня? Нету! Взялся охранять — охраняй. Неотлучно. А то откажусь от тебя к едрене фене, и ты сдохнешь без тела… — Ангел помалкивал, вину за собой ведал: Ильин подуспокоился, перешел к делу: не век же орать? Все равно Ангела не переделать… — Кто за дверью, чуешь?
— Один персонаж. Спит.
— Кто именно?
— Не знаю. Я их там особо не разглядывал, не успел, верзейх мир. Уж очень быстро тебя повязали.
— Ладно, смотри… — непонятно сказал Ильин и медленно, остерегаясь, повернул ручку двери. Пахло дурным детективом.
За дверью и впрямь была давешняя столовая комната, и стол, как и раньше, был накрыт: революционный народец выпил, закусил и на потом оставил. Однако сам народец куда-то исчез, может, пошел на баррикады или «Искру» печатать, а на диване мирно похрапывал бородатый вождь и, вполне вероятно, видел во сне сильно светлое будущее.
Честно говоря, Ильину все было непонятно. Какой-то пошлый сюрреализм сопровождал его с самого утра, когда свихнувшийся «мере» чуть не сшиб убогого на Большом Каменном мосту. Потом, вместо того чтобы забрать подозреваемого в лубянские подвалы, учинить там интеллигентную и надежную (фирма «Блаупункт» гарантирует!..) электронную пытку и вынуть из больных мозгов все про самолет, гебисты возили Ильина на экскурсию в психушку, кормили дорогими улитками в «Максиме», нежно уговаривали расколоться, а потом легко сдали в какое-то тухлое подполье, которое, не исключено, гебистами и слажено. И ведь в подполье на Пресне тот же сюрреализм имел свое место. Ну, врезали по мозгам, вырубили на время из действительности, ну, приторочили к стулу — так и ждите, когда клиент очухается, берите его тепленьким и расслабленным от страха. Нет, они частью ушли, частью спать легли. Необъяснимо!.. Спавшая часть подполья хрюкнула во сне и почмокала губами. Спавшая часть спала крепко. Ленин, Троцкий и псевдоиндонезийский дружбан смотрели со стены одобрительно.
Наклюнулась дилемма: то ли рвать когти, то ли пробудить спящего и малость попытать его насчет отмеченного выше сюрреализма.
— Как поступим? — спросил Ильин.
— Пока опасности не вижу, — отозвался заметно приободрившийся Ангел. — Время вроде имеется.
На полу возле дивана валялась газетка: видно, Борода почитал масс-медиа чуток и сморило его. Ильин поднял газетку, развернул: впервые в этой жизни видал такую, да и в прежней жизни ее не было. Название — «Свободная правда», текст — на русском языке. Под названием — пояснение: «Орган Центрального Комитета Африканской партии труда и свободы. Издается с апреля 1942 года». Фотография на три колонки: мужик с индонезийским островом на башке жмет лапу какому-то черному типу, мучительно напоминающему бывшего узника совести Нельсона Манделу. Только моложе. А рядом улыбается еще один белый. Над фотографией — шапка: «Мирная конференция в Иоганнесбурге: лидеры сторон накануне подписания межреспубликанского экономического соглашения». Передовая: «Приватизация набирает темпы». Колонка информации: «Вести со всего света». В вестях: американский империализм опять наращивает свое присутствие в районе Персидского залива; президент Ирака Задам Хувсем посетил завод по производству бактериологического оружия, построенный с помощью специалистов из Южно-Африканской республики; вождь Ливийской джамафигии Захренар Муддафи отрицает причастность своих спецслужб к нападению на аэропорт Шарля де Голля в Париже; российский нефтяной концерн «Шелл-Сайбириа» нагло диктует странам — членам ОПЕК цены на нефть; в Восточной Пруссии ожидают визита папы Иоанна-Павла VI; восстание узников совести в страшном пермском лагере N354-бис в России; Германия отказала Анголе в просьбе о продаже партии оружия; еще из России: в Москве с помпой готовится очередной, XII по счету, шабаш русских национал-социалистов… Начало большой — похоже, установочно-теоретической — статьи «Кому выгодна изоляция ЮАР?»… И как топором по темечку: «Новый сверхзвуковой истребитель поступил в военно-воздушные силы ЮАР». И на маленькой фотке — его, Ильина, «МИГ». Утонувший в болоте. Сочиненный в Той жизни в конструкторском бюро имени Артема Ивановича Микояна. Испытанный Ильиным. Уже взятый кое-где на вооружение — в Приволжском, например, военном округе, опять-таки в Той жизни. А в Этой — построенный в ЮАР. В том же, как явствует из подписи под фоткой, КБ имени Микояна.
— Вот оно, оказывается, в чем дело, — сказал Ангел.
— С опозданием, однако, работают в Африке авиаконструкторы из одноименного кабэ, — сказал Ангел.
— Лажа-то, блин, какая, — сказал Ангел. — Если они открыли в болоте твою тачку, то ты — шпион ЮАР. Без всяких сомнений. И судить тебя будут как в прежней твоей жизни — американского летчика-шпиона Пауэрса. Пятнадцать лет в страшном пермском лагере N354-бис. Узником совести.
— Рви когти, — сказал Ангел, — пока Борода не прочухался.
— Куда рвать-то? — откликнулся наконец Ильин. С великой тоской в голосе.
— Пока прямо. А там поглядим. Я с тобой, кореш, где наша не пропадала!..
Ильин уронил на диван «Свободную правду», посмотрел на Бороду. Тот спал. Ильин встал и порулил к выходу, машинально цапнул со стола пирожок — тот с мясом оказался. Так ведь нигде толком и не поел, просто заклятье какое-то, тоже машинально подумал Ильин, жуя на ходу холодный пирожок. Прошел через прихожую, отпер входную дверь и очутился в знакомом тихом переулочке, еще, оказывается, день был, хотя и смеркалось.
Ильин пошустрил по переулку, который неожиданно быстро вывел его на Большую Грузинскую, а тут к тротуару, к остановке, очень вовремя подкатил автобус под номером 76, открыл дверцы с гидравлическим ффуком, Ильин на порог и запрыгнул. Сказал громко:
— Абонемент.
Он у него был — месячный, на службе выдавали. Прошел вперед, посмотрел на схемку на стекле водительской кабины. Конечная у семьдесят шестого номера была на кругу в Сокольниках. Сокольники так Сокольники, подумал Ильин и сел на ближайшее сиденье: пустым был автобус. Сокольники — это даже символично, подумал Ильин, поскольку там они с Ангелом сегодня уже были. Оттуда началась фантасмагория, которая пока заканчиваться не желала.
Все по-прежнему оставалось непонятным, хотя кое-что и прояснилось. Если гебисты выловили «МИГ» из болота (а они, похоже, его выловили), то для них он — типичный пришелец из вражеской страны. А Ильин, без памяти найденный у кромки болота, неизбежно должен быть связан с вражеским аппаратом тяжелее воздуха. Иначе какого хрена он там оказался и при сем ничего не помнил? Тут даже в гебе служить не надо, чтоб до такого дотумкать. Другое дело, как это радарщики и слухачи из ПэВэО проморгали самолет? Летел-то он, по размышлениям гебистов, издалека, посадки неизбежно делал — ну пусть в Ливии, ну пусть в Ираке, но потом-то он границу пересек, полдержавы с юга отмахал. И упал. И никто о нем — ничего. Это точно. Когда Ильина допросами мурыжили — ни слова о воздушном транспорте сказано не было. Не знали тогда про «МИГ» гебисты.
