Вы можете спросить: а разве в тот вечер не было высшей цели?
Разве спасти целый мир от атомной угрозы - не высшая цель? Да, наверное, вы правым. И наверное, доведись мне еще раз оказаться в подобной ситуации, я снова стал бы стрелять. Пусть внутренне противиться этому, но стрелять.
Не знаю, не знаю... Запутался я в своих рассуждениях. Долго мне еще придется размышлять, очень долго.
Просто я оказался слишком не готов к такому ходу событий. Одно дело знать и понимать, что со злом нужно бороться, и совсем другое - действовать в соответствии с этим знанием и пониманием. И всегда быть готовым к таким действиям. Всегда.
Я еще все осмыслю и все прочувствую, и оценю себя, и посмотрю на свое отражение в зеркале, и честно скажу себе: "Игорь Губарев, вот какой ты есть на самом деле".
А пока о другом. О дальнейших событиях. Монарх был поставлен подпольным комитетом в известность о том, что власть его над заветной кнопкой потеряна и что в случае продолжения боевых действий столь лелеемые им прелестные крошки уничтожат планету. Корвенсаку, видимо, хотелось жить. Возможно, он рассчитывал на какую-то благоприятную для себя перспективу. Жители прилегающих к площади кварталов и те, кто прятался в подъездах, бежав от дворца с началом стрельбы, и стражи на площади, и мы в холле
сподобились увидеть чудо невиданное, диковинное диво, упавшее вдруг из ночного неба на освещенную площадь. В громе двигателей, в пламени и вое снизошло из облаков на землю короткокрылое невиданное чудище. В гладком брюхе чудища открылась дверца, в которую и перескочил из своей бронированной машины богоугодный император из династии Корвенсаков с тройкой охранников. Короткокрылое чудище с воем прыгнуло в небо и кануло в ночи. Вероятно, унеслось к далеким островам.
Явление народу самолета вертикального взлета и посадки могло породить легенду о взятии императора живым на небо в подтверждение его богоугодной сущности, но, думаю, легенда зачахла бы после предания огласке многих тайн Страны.
Вокруг меня стояли ошеломленные повстанцы, а сквозь разбитые окна и двери в холл ворвался многократно усиленный микрофонами голос, загремевший над площадью: "Всем стражам предлагается сложить оружие".
- Дождались! - воскликнул, улыбаясь, Оль и вытер рукавом изрезанный осколками стекла лоб. - Дождались, Гор! Все равно бы дождались, не сегодня, так завтра. Видел аппарат, Гор? Вот это машина! Хоть к звездам лети. Как ты говорил - через тернии к звездам? Доберемся и до звезд! По всей Стране стражей утихомирим - и займемся вплотную.
Он зашагал по холлу, командуя и распоряжаясь, а я осторожно
прижал к боку раненую левую руку и направился к спиральному коридору, ведущему в подземелье.
Я нашел их у двенадцатого или тринадцатого поста. Их, живых: инженера Дитера из Ростока, студентов Ульфа из Стокгольма и Генриха из Берлина, нижнесаксонского журналиста Михаэля, безработного Ричарда из Окленда и канадского телевизионщика Джерри - и погибших: священника Якоба из Арендаля и гражданского летчика Мартина из Орхуса. Мертвые лежали у распахнутой бронированной двери, живые стояли вокруг.
Почему-то неловко мне было к ним подходить, но я подошел.
- Молодцы, - обернувшись, сказал мне Ульф. - Продержались, прикрыли. А ребята вот...
Он вздохнул, повертел в руках пистолет и засунул в карман голубого мундира.
- Что они будут делать с этими игрушками? - задумчиво спросил
Михаэль. - Утопят в океане? Разрядят и отправят на свалку? Взорвут по одной под землей? Или оставят на всякий случай?
- Уничтожат, - коротко ответил Ульф.
Бывает ли у вас такое ощущение, что все окружающее словно
отделено от вас толстым стеклом? Словно все, что происходит, происходит не с вами? У меня вдруг возникло такое ощущение в этом подземном тускло освещенном коридоре. Ощущение отстраненности. Ощущение нереальности. Я неловко шевельнул простреленной рукой и это ощущение исчезло.
- Покажи руку, - потребовал Генрих.
Он и Ричард помогли мне снять мундир, Джерри принес бинт из помещения поста и туго обглотал мое предплечье.
- Конечно, они бы и сами справились, - произнес Ульф. - Не сейчас, так потом. И без нашей помощи.
- Но мы им совсем не помешали, - отозвался Михаэль. - Мне будет о чем написать.
- Ребята. - Я поочередно обвел взглядом их усталые лица. - А что если наше присутствие здесь преследовало одну очень определенную цель? Что если нам просто дали возможность убедиться в собственных силах? Дали возможность понять, прочувствовать, на что мы способны, если объединимся.
- Не упрощаешь ли? - спросил Ульф. - Не подходишь ли с чисто человеческими мерками?
- Возможно. Может быть, я и не прав. Но цель-то достигнута, даже если такая цель и не ставилась. Мы ведь действительно на многое способны, и не только здесь, на чужом поле.
- Ну, убедились мы в собственных способностях, а что дальше? - уныло спросил Ричард. - Что дальше? Не верится, что мы вернемся.
Советую не тешить себя особыми надеждами и потихоньку привыкать к мысли о неизбежности погребения на одном из местных кладбищ. Только так.
- Ну и что? - Ульф пожал плечами. - Разве столь важно, на каком кладбище тебя похоронят? Что мы, дела здесь себе не найдем?
- Все-таки лучше искать дело у себя, там как-то уютней, - хмуро пробормотал телевизионщик Джерри. - А тут, между прочим, даже телевидения нет.
- К чему разговоры, все равно от нас ничего не зависит, - вмешался Генрих. - И главное - мы живы.
- Да, мы живы, - тихо сказал Ульф. - А вот они...
Он опустил голову. Мы стояли в коридоре у поста охраны, стояли над
норвежским священником Якобом и датским летчиком Мартином, стояли,
окруженные чужим миром, и не знали, что ждет нас дальше.
Вероятно, мы никогда не сможем
докопаться до истинных причин нашего появления в чужом мире.
Это ведь только в книгах все проясняется к последней странице.
Я такой ясности не ждал. Не тешил себя мыслью о том, что когда-нибудь явится мне некто неземной и мудрый и растолкует все мелодичным голосом. Слишком простой для жизни была бы такая развязка.
За поворотом вдруг гулко загремели чьи-то приближающиеся шаги.
- Есть, чем писать? - внезапно воскликнул Михаэль.
- Там, на посту, - ответил Ульф.
- Говорите свои адреса! Нужно обязательно записать адреса!
Ричард бросился к открытой двери поста. Перед моими глазами
на мгновение появилась пестрая птица, перепархивающая с дерева
на дерево, и ошалевшая от чистого воздуха рыжая собака, бегущая
по тропинке с палкой в зубах.
Вокруг простиралось чужое поле, и мы победили на нем, и нас
ждали дела на нашей Земле.
