Южная автострада прорезала долину и поднималась в горы. Если верить карте, то здесь должны быть еще шоссейные дороги, по которым ездили, пока не построили автостраду. Сейчас ими, скорее всего, почти не пользовались.
То и дело автострада ныряла в туннели: строители прорезали или просверлили насквозь особенно высокие и крутые скалы. Временами пейзаж напоминал Швейцарию: я побывал там однажды в начале 21-го века. Однако растительность здесь была совершенно иная. Вскоре мы въехали в очередной туннель. Он оказался недлинным: почти сразу же перед нами открылось освещенное солнцем шоссе. И тут же за поворотом снова разверзлась черная пасть нового туннеля.
Здесь меня осенило.
- Вот подходящее место, Баракс!
- Ну и хорошо, - буркнул он, по своему обыкновению холодно.
- Смотри, вход во второй туннель забаррикадируем, а сюда, в этот узкий колодец между туннелями, опустимся сверху!
- Газ применим или излучение? - совершенно бесстрастно поинтересовался мой помощник.
- Будет лучше, если применим только парализующее излучение, чтобы не опасаться хроноклазма. Никому не придет в голову, что покушающиеся пользовались неизвестным оружием. Как только мы дадим знать, что покушение удалось, полковник поднимет путч. Его люди займут стратегические пункты и государственные учреждения. Негадес провозгласит себя президентом. В такой ситуации никто не станет докапываться, почему вся свита бывшего диктатора мгновенно лишилась чувств прямо посреди автострады. Это будет чистая, я бы сказал даже стерильная работа, дружище! Охрана проваляется без сознания от 18 до 22 часов. В течение этого времени никто не сможет рассказать об обстоятельствах покушения и о том, как выглядели нападавшие.
Баракс кивнул, соглашаясь с моим планом.
- А не боишься? Негадес уже раз обманул нас.
- Да, я знаю, он умен и неразборчив в средствах. Но не беспокойся, на него тоже найдется управа. Кроме того, сейчас важнее всего добраться до Рамиреса.
Туннель закончился. Неподалеку обнаружилась развилка: старое узкое шоссе сворачивало в горы. Мы поехали по этой дороге и очень скоро отыскали место для засады: с края стометрового скального обрыва как на ладони виднелся ярко освещенный солнцем отрезок автострады и два косо срезанных входа в туннель. Это и был тот самый "колодец".
Детали операции мы проработали минут за десять. Оружие у нас всегда было при себе. Только безопасности ради мой бластер, как правило, находился у Баракса. Попади он в руки непосвященных - то есть жителей 20-го века - Галапол и соответствующие органы отдали бы меня под суд за хроноклазм. А Баракса, скорее всего, оправдали бы, ибо я один несу ответственность за действия, в том числе и за промахи нашей экспедиции.
- Это будет нетрудно, - сказал мой товарищ.
За городом дул ветер и было не так жарко. По небу плыли маленькие облака, вокруг желтых и лиловых цветов летали пчелы.
Мы спустились на автостраду и направились в город. К этому времени движение по Авениде де ла Пас усилилось. По проезжей части с ревом катились тяжелые грузовики. Завидев лоток с цветами, я остановил машину. Баракс не преминул съязвить по этому поводу:
- Сеньор Медина снова вошел в роль прожженного коммерсанта.
- Представь себе. А если не знаешь, то учти на будущее, невежда неотесанный, что воспитанный человек всегда приходит к даме с цветами. Можешь это усвоить.
- "Сеньор Медина, вы верите в случайности?" - заговорил он вдруг голосом Флоры. И моим собственным голосом ответил: "Только если случается что-то хорошее..."
- Подслушивал? Ну, это переходит все границы.
- Для твоего же блага, - пояснил Баракс уже собственным голосом. В интересах дела и для обеспечения безопасности операции я постоянно должен быть в курсе всего, что с тобой происходит. Так мне было приказано.
- Но это же сверх всякой меры!
- А какова мера? - проворчал он, и я бы мог поклясться, что в глазах у него сверкнули веселые искорки. Я успокоился. В конце концов, история с Флорой все равно будет составлять часть моего рапорта так же, как и все, что касается нашей экспедиции. Баракс располагает техническими возможностями, которые позволят впоследствии руководству Галапола проанализировать каждый наш шаг. Например, Баракс способен воспроизвести пятичасовую непрерывную запись: разговоры, звуки - вс?! Он мой телохранитель, а заодно и надсмотрщик. И если честно, я не могу быть на Баракса за это в обиде. Ведь он всего лишь орудие в руках шефа. Как, впрочем, и я сам.
Купив огромный букет, мы помчались в район Хувентул. На углу мальчишка в белой шапке продавал газеты. Притормозив, мы купили несколько штук. Мне было, правда, не до чтения, но все же я успел заметить, что на первой полосе под огромными кричащими заголовками обсуждался план объединения Боливарии и Верунды. Основное место было отведено широкой улыбке Гальего Рамиреса.
Оставив Баракса в машине, что моего спутника нисколько не обидело, я поспешил в дом. Флора приняла меня на террасе. Она была в элегантном платье кофейного цвета, волосы высоко зачесаны.
Я произнес множество старинных комплиментов, и мы сели за стол. Только теперь Флора поинтересовалась, что с Бараксом, хотя это было с ее стороны скорее всего обычной вежливостью.
- Вы знакомы с боливарской кухней? - спросила она.
- Нет, мадам. Я впервые в этой эпо... гм, я хотел сказать, впервые в вашей стране и еще не имел удовольствия...
- В таком случае, отведайте вот это: совершенно изумительная рыба.
Старый камердинер подал кофе и вышел. Через открытое окно из сада доносилось пение птиц, проникал аромат цветов. Мы оба чувствовали, как нас влечет друг к другу. Каким-то участком сознания, сохранившим остатки здравого мышления, я наблюдал за собственными реакциями. Что это со мной? Неужели это и есть любовь? Почему же я никогда не переживал ничего подобного в своем времени? Неужели мы, люди будущего, не способны испытывать это чувство? Неужели я могу по-настоящему любить только здесь и сейчас? И больше нигде и никогда?
Мы поднялись из-за стола. Флора остановилась у окна и посмотрела в сад. Я подошел и обнял ее. Она склонила голову ко мне на плечо, и я поцеловал ее.
Флора ответила на мой поцелуй, губы ее дрожали.
- Кто ты? - спросила она.
- Человек, чужеземец. Не бедный, не богатый. Не молодой, но и не старый. Не красивый, но и не урод.
Я снова поцеловал ее. Флора не противилась - она тоже этого хотела. Я расхрабрился. Кровь ударила мне в голову, в висках стучало.
Все прошло так же непринужденно и прекрасно, как происходило в старых и новых фильмах.
Спальня была рядом - и я на руках отнес Флору в постель.
Часа два спустя, когда я наслаждался ощущением приятной истомы во всем теле, неизвестно почему во мне проснулось неясное беспокойство.
