— Не понимаю!
Удивленные глаза раскрылись еще шире.
— Не понимаю, — повторила Юля. — Ну что вы уставились? Да, не понимаю, что нужно и важно читать чужие мысли. Мало ли у кого что копошится под черепом. Подглядывать и подслушивать некрасиво, так меня учили в детстве. Вот мой дом, резные наличники, любуйтесь, а курятники на задворках вас не касаются. И в комнаты не зову, я еще не прибирала с утра. И не хочу пускать в голову, там неприбранные мысли. Для вас, постороннего, существуют слова, умытые, причесанные, прилично одетые. А мысли оставьте в покое, это моя собственность.
Гость не был подготовлен к такой атаке.
— Но для науки очень важно во всех подробностях понять мышление, Тут полезны всякие сведения…
— Это уже не сведения, а сплетни, — прервала Юля. — А кто сует нос в чужую дверь, может остаться без носа. Кто подслушивает, может услышать всякие пакости — и о себе тоже.
И добавила, испугавшись, что выдает себя запальчивостью:
— Впрочем, отец ничего мне не говорил о материалах. Весь этот разговор шел на крыльце. Юля стояла на площадке, облокотившись на перила, гость на нижней ступеньке. В комнаты его не приглашали, намекали, что надо уйти… Но Леша переминался с ноги на ногу, медлил…
— Мы были уверены, что у Викентия Гавриловича есть практические достижения. Незадолго до… кончины он демонстрировал нам такие поразительные опыты…
— Папа просто умел отгадывать мысли. У него дар был такой, талант, особая наблюдательность, как у Шерлока Холмса.
— А вы не унаследовали этот талант?
— Отчасти. Вот сейчас, например, я читаю в вашей голове, что вы мне не верите, придумываете, как бы еще спросить. Верно же? А у меня ничего нет, никаких приспособлений, — нечаянно Юля провела рукой по лбу. — И если бы вы сами обладали таким же даром, вы бы поняли, что мне некогда, у меня уборка, дел по горло…
Тут уж нельзя было не проститься. Гость простился, взяв ни к чему не обязывающее обещание поискать записи покойного отца. Дошел до калитки, потоптался и вернулся опять.
— Я все думаю о ваших словах, — сказал он, — насчет задворков, курятников, черновиков и прочего. Возможно, вы правы, в отношениях между взрослыми не нужны черновики, можно объясняться набело обдуманными словами. Но вот дети они еще не умеют выражать свои мысли. Их трудно понимать докторам и учителям тоже. У меня есть одна знакомая учительница, она никак не может научить детей думать. Они ее не понимают, она их не понимает. Может, вы согласились бы проявить свой талант, наследственный, помочь моей знакомой разобраться в головах учеников?
И Юля сказала:
— Да!
Почему она так легко согласилась? Может быть, потому, что сама она училась в педагогическом, ее интересовали ребячьи головы. Потому, может быть, что птахи щебетали так жизнерадостно, и мир не казался грустным. И Юле самой не хотелось перечеркнуть двадцатилетние мечты отца, хотелось уважать и гордиться им, а не считать наивным прожектером. Но только пусть ей докажут, что отец не ошибался, и докажут убедительно!
Мелкорослые бойцы в темно-серой форме неслись вниз по ступеням и перилам, воинственно размахивая портфелями.
Они неслись с ликующими воплями, как будто их держали здесь не четыре часа, а четыре года по крайней мере и вдруг неожиданно объявили амнистию, разрешили простор и солнце.
Там и тут возникали потасовки, портфели сшибались в воздухе, сыпались на пол учебники и пеналы, веером разлетались тетради.
— Сумасшедший дом — сказал Леша. — Неужели и мы были такими? Видимо, были. Ведь я в этой же школе учился.
Его знакомая — Серафима Григорьевна, Сима — оказалась тощенькой чернявой женщиной с несвежей кожей и уныло-плаксивым выражением лица. «И что он нашел в ней?» — подумала Юля невольно. Сима была очень мала ростом, даже и это осложняло ей школьную жизнь. В толпе ее толкали бесцеремонно. Приняв за подружку, некий верзила — девятиклассник хлопнул ее по спине, скороговоркой пробормотал: «Звините, Серагорна» и спрятался за товарищей. Сима вспыхнула и произнесла возмущенную речь. Она была уверена, что этот усатый проказник обознался нарочно.
— Я буду очень благодарна, если вы что-нибудь найдете в головах моих бандитов, — сказала она Юле унылым голосом. — Но, по-моему, они просто не хотят думать. Убедили себя, что механика им не понадобится, И просто ленятся, не желают напрягать мозги.
В кабинете физики были столы, а не парты, учительнице находилась на кафедре, на возвышении, где удобно было показывать опыты. Впрочем, кафедра Симе не нравилась, подчеркивала ее малый рост, заставляла весь урок стоять на ногах, раздражала. Так раздраженным тоном учительница и начала урок.
— У нас сегодня гости, — сказала она, — Они будут наблюдать, как вы воспринимаете. Ведите себя хорошо, слушайте внимательно.
Прозвучало это почти жалобно, словно безнадежная просьба: хоть сегодня, при гостях, ведите себя прилично.
Юля, как бы поправляя прическу, включила под косынкой мыслеприем и услышала: «Что за гости? Методисты из районе, что ли? Молоды для методистов. Практиканты, наверное. Ну, практикантов бояться нечего».
Тем не менее присутствие посторонних насторожило класс, ребята настроились на внимание. Урок начался в деловой тишине.
— Сегодня у нас трудная тема, — начала учительница. — Мы изучаем понятие массы. Масса-это особая физическая величина, смысл которой будет выясняться по мере дальнейшего прохождения курса. Масса проявляется при взаимодействии тел, Если, мы, например, возьмем два тела — две тележки, нагруженную и пустую, и столкнем их, мы заметим, что нагруженная тележка движется медленнее. Про тела, которые движутся медленнее после взаимодействия, говорят, что они массивнее. Иначе говоря, массы обратно пропорциональны скоростям взаимодействующих тел. Масса измеряется в граммах, килограммах, тоннах. За единицу измерения массы принимается масса платиново-иридиевого эталона, который находится в Палате мер и весов…
Юля сидела не на кафедре, а возле первого стола. В сферу действия викентора попадало несколько учеников: вертлявый мальчик с черными глазами, то и дело менявший позу; рослая невозмутимая девочка с… низким лбом и длинными ресницами, которая весь урок играла своей косой; другая, старательная, остроносенькая, с бисерным почерком. Мысли остальных доносились издалека, вырывались репликами из общего гула.
Учительница рассказала про массу, потом про плотность, объяснила, как по плотности вычисляется масса, выписала формулы на доске, а Юля следила, как все это отражается в головах.
Сталкивающиеся тележки представили все: либо дрезины, либо вагонетки, либо игрушечные вагончики на игрушечных рельсах. У вертлявого мальчика тележка, столкнувшись, встала на дыбы, полетела под откос и взорвалась, окутавшись черным дымом,
