— Значит, вы даже не пытались продать пробную партию? — задумчиво спросил Брайн.
— Продать? — Коркоран издал сдавленный смешок. — Конечно, нет. Ни за миллион фунтов, ни даже за миллиард.
— Ваши принципы, сэр, вызывают восхищение. Боюсь, меня бы соблазнила даже сотня. — Брайн с унылой гримасой встал и спрятал блокнот в карман. — Было чрезвычайно приятно поговорить с вами, но, к сожалению, мне уже пора.
— Мне было не менее приятно. Ужасно наскучила одинокая жизнь в громадном доме. — Коркоран с явным трудом поднялся и протянул через стол руку Брайну. — Не забудьте прислать копию статьи.
— Копию? Да-да, разумеется. Как только статья будет отпечатана, непременно вышлю с полдюжины копий. — Брайн посмотрел через окно за спиной Коркорана в сад. — Какой у вас прекрасный куст! Вон тот, с серыми листьями. Коркоран повернулся к окну.
— Ах, этот… Это — Olearia scilloniensis. Очень хорошо приживается на здешней почве.
Брайн проворно шагнул в сторону, схватил с полки и сунул под куртку красную коробочку. Он уже как ни в чем не бывало стоял на прежнем месте, когда Коркоран обернулся, двинулся вперед и, пошатнувшись, ухватился за край стола.
— Еще раз огромное спасибо, — сказал Брайн почти спокойно, хотя сердце неистово стучало в груди. — Не провожайте меня, я найду выход сам.
— Безусловно, найдете, но прежде чем уйти, сделайте старику одолжение.
Брайн растянул губы в напряженной улыбке.
— Какое одолжение?
— Верните то, что по праву принадлежит мне. — Коркоран протянул руку. — Коробочку, которую вы без спроса взяли на полке. Отдайте ее мне. Немедленно!
— Не понимаю, о чем вы. — Брайн попытался изобразить на лице искреннее недоумение. — Если вы полагаете, что я…
Коркоран шагнул вперед, порываясь залезть Брайну за пазуху. Тот отбил руку и попытался отпихнуть Коркорана, но был поражен его силой и цепкостью. Мужчины топтались в нелепом шаркающем танце. Наконец более молодой и сильный Брайн что было сил толкнул старика в грудь. Тот отлетел назад, ударился головой о мраморный угол камина, упал на щипцы для угля и прочую каминную утварь и замер. Глаза его, обнажив белки, закатились, из носа потекла струйка крови — удар, как видно, пришелся в основание черепа.
Брайн отшатнулся и, прижав к губам пальцы, забормотал:
— Ты сам во всем виноват! Упрямый старик! Пьяница! Ты!..
Он замолчал и с запоздалым страхом оглядел комнату в поисках следов своего пребывания. На подлокотнике кожаного кресла стоял бокал, из которого он пил виски. Брайн взял его дрожащими пальцами, тщательно протер носовым платком и поставил в буфет среди таких же. Потом отыскал среди разбросанных на столе бумаг большой ежедневник, открытый на сегодняшней дате, убедился, что записи о встрече с ним нет, и, даже не взглянув на тело у камина, бросился вон из комнаты.
На улице Брайна охватило вялое удивление от того, что мир вокруг остался таким же теплым, зеленым и беззаботным, каким был, когда он входил в дом Коркорана. Даже солнечные зайчики в кронах деревьев выглядели так же. Словно кошмарная трагедия разыгралась не совсем рядом, в гостиной Коркорана, а в другом измерении, в иное время…
Прячась от случайных взглядов за деревьями и кустами, Брайн стиснул в кармане красную коробку и заспешил домой.
— Настоящее чудо! — Джун не отрываясь глядела на бутылочку, которую Брайн поставил на кухонный стол. — Даже не верится!
— Успех гарантирован. — Брайн взял шприц, найденный вместе с бутылочкой в красной коробке, и придирчиво осмотрел иглу.
По дороге из Ридинга он принял окончательное решение. Чтобы Джун не болтала лишнего и чтобы никому не пришло в голову связать его визит со смертью Коркорана,
Брайн солгал, где и каким образом достал чудо-лекарство. Жена знала, где он провел день, и рано или поздно непременно услышит о смерти Коркорана в результате «несчастного случая». Следовательно, надо основательно подготовиться к разговору с ней и подобрать подходящие успокаивающие слова.
— Только представь, дорогая, всего четыре укола, и ты навсегда избавлена от лишнего веса! — с воодушевлением воскликнул Брайн. — И никакой диеты, никаких нудных подсчетов калорий, никаких изматывающих физических упражнений. Обещаю, ты скоро станешь такой же, как прежде.
Джун посмотрела на свои расплывшиеся груди и выпирающий живот, скрыть который было не в состоянии ни одно платье.
— Я снова смогу носить модную одежду.
— Мы набьем ею гардероб до отказа. Платьями, юбками, купальниками — всем, что душа пожелает!
Она залилась восторженным смехом.
— Ты и вправду считаешь, что я вновь смогу появляться на пляже?
— Непременно, дорогая. В черном бикини.
— М-м-м… Скорей бы уж!
— Скоро, дорогая, скоро.
Брайн откупорил бутылочку и наполнил шприц прозрачной бесцветной жидкостью. Некоторую досаду у него вызвало открытие, что лекарство представляет собой не таблетки, растолочь которые и незаметно подсыпать Джун не составило бы труда, а раствор для инъекций, но тут уж ничего не поделаешь. Хорошо еще, что он умеет обращаться со шприцем.
— Обойдемся без стерильных тампонов и прочих медицинских излишеств, — сказал он. — Дай мне руку, дорогая.
В глазах жены явственно промелькнуло беспокойство.
— Как, прямо сейчас?
— Конечно, сейчас. Давай руку.
— Так быстро? Мне бы подумать…
— Подумать о чем? Уж не вообразила ли ты, что я замыслил тебя отравить?!
— Нет, но… Я не знаю, откуда взялось это лекарство.
— Я приобрел его в лучшей клинике на Харли-стрит, Джун. Новинка. Обошлась мне в кругленькую сумму.
Губы Джун побледнели.
— А почему инъекцию делаешь ты, а не профессиональный доктор?
— Думай, что говоришь! Доктор запросит не меньше ста гиней.
— Но у тебя же нет ни необходимой квалификации, ни опыта.
— Глупости. Ты неоднократно своими глазами видела, как я делаю уколы твоей матери.
— Да! — вскричала Джун. — И бедняжка мама умерла!
Не веря собственным ушам, Брайн в упор уставился на жену.
— Побойся Бога, Джун! Всем же известно, что твоя мать умерла от того, что много лет подряд сидела на морфии!
— Мне все равно! — Джун, повернувшись, демонстративно направилась к холодильнику. — Подопытным кроликом я не стану!
Брайн перевел взгляд с необъятной спины жены на шприц в своей руке, и в голову ему бросилась кровь. Он налетел на нее, толкнул плечом и, прижав к холодильнику, обхватил левой рукой за шею. Вначале она барахталась, пыталась вырваться, но едва в дряблую плоть правой руки вонзилась игла, обреченно затихла, словно дикое животное, лишь поначалу инстинктивно дергающееся и повизгивающее в лапах хищника, а Брайн разозлился еще больше. Вогнав ей под кожу целый кубик лекарства, он отступил назад; дыхание его, помимо воли, перешло в тихое рычание.
