В любом случае мой личный опыт общения с китнянами не изменил мнение о них в лучшую сторону - последняя китнянка, какую я видел, была Джейсинт Сьяни приспешница Амары Гююра. Поэтому я легко пришел к заключению, что китняне гораздо охотнее будут сотрудничать с захватчиками, чем с тетраксами.
После недолгого наблюдения за группой у пульта я решил, что неандертальцам мало пользы от сотрудничества с китнянами: последние донимали тетронскую технологию ненамного лучше, чем сами захватчики. Они научились более или менее управляться с приборами повседневного пользования. Но тут столкнулись с совершенно неведомым для них миром.
Я хотел было подойти поближе, чтобы подслушать их разговор, но к ним присоединились еще двое захватчиков в вычурной форме, очевидно, старших офицеров, и еще один, в штатском. Позже, уловив отрывок разговора на пароле, я вдруг обнаружил, что это был человек. Неудивительно, что я его не узнал, ибо не был знаком даже с половиной из двухсот пятидесяти людей, живших на Асгарде.
При виде человека меня впервые за последнее время посетил легкий прилив душевных сил. Хоть это звучит и парадоксально, но мне очень хотелось, чтобы он оказался махровым коллаборационистом и грязным предателем интересов галактики, потому что если это так, то у него была свобода передвижения, а это означало, что и я смогу ходить, где вздумается, не рискуя быть подстреленным при первом же появлении.
Но когда я напряг слух, энтузиазм мой сильно поубавился. От человека, как выяснилось, было мало пользы. Единственное, что он пытался объяснить переводчикам, причем не в самых деликатных выражениях, это - что он пилот звездолета, а не инженер-биотехник, и ни хрена не понимает в производстве манны.
После бурного разговора все они направились к железнодорожному тупику. Там стоял прицепленный к поезду железнодорожный вагон, куда захватчики поместили китнян и человека, плюс полдюжины охранников. Двое офицеров, приведших землянина, остались.
Я проследил за их возвращением к пульту. Они, похоже, о чем-то спорили. Насколько я понял, никто не мог объяснить им то, что они хотели, и теперь их терпение было на пределе. Они просто боялись тыкать наобум по клавишам компьютера, чтобы случайно не нарушить весь рабочий цикл системы и не внести в нее неразбериху. Захватчикам удалось овладеть лишь ручным управлением поездами, не более того.
Трудно править напичканным автоматикой городом, не зная языка машин. С другой стороны, эти ребята, похоже, не сильно продвинулись вперед за все месяцы оккупации. Ксилянин назвал их тупыми. Теперь понятно, почему он так думал. Интересно, много ли смог бы сделать для них я, если б захотел? Мы привыкли воспринимать технологические чудеса как нечто само собой разумеющееся, особенно когда на другом конце телефонной линии к вашим услугам всегда инженер-тетронец. И тут меня пронзила страшная догадка, что в сложившихся обстоятельствах человек типа Джона Финна окажется гораздо более полезным для захватчиков, чем я, потому что в свое время изучал тетронские электронные системы.
Я глянул на часы и с ужасом обнаружил, что время пролетело гораздо быстрее, чем казалось. Было уже 22.50, и менее чем через полчаса земного времени должна состояться моя наспех условленная встреча с Серном. Есть ли хоть один шанс, что я на нее приду, не угодив в лапы захватчиков по выходе из города?
Тут меня обуяло жгучее желание совершить какой-нибудь исключительно героический поступок. В плевуне Скариона оставалось достаточно заряда, чтобы уложить обоих офицеров.
"Надев униформу захватчиков, я смогу беспрепятственно пройти сквозь толпу в коридоры" - вот о чем я подумал.
Была вероятность того, что ведущий к нужной мне перегородке туннель до сих пор оставался без света и никем не использовался, хотя скорее всего я просто сам себя в этом убедил. Передо мной открылась блестящая возможность совершить диверсию. Инженером-биотехником я был не больше, чем тот бедняга пилот, которого они мучили вопросами, но автоматическую систему гораздо легче отключить, чем заставить работать. Потому я и решил поднять тревогу, как это сделал Джон Финн на Весельчаке.
Офицерское звание начало-таки пропитывать мое естество - теперь я думал как разведчик-диверсант военно-космических сил. Да и осторожничать мне уже обрыдло. Безрассудство всегда было моей отличительной чертой. Без этого мне бы ни в жизнь не очутиться на Асгарде.
Оба офицера были увлечены дискуссией и не заметили моего приближения; только в самый последний момент один из них увидел меня краем глаза. Но было поздно: я произвел два точных плевка прямо в их незащищенные лица. От попадания слизи в глаз один офицер взвизгнул, и оба попытались дотянуться до оружия, но тут в нервной системе начался тормозной процесс, и они медленно осели на колени.
Прежде всего я подошел к пульту и внимательным образом осмотрел клавиши и дисплеи. Мне удалось вызвать на экран системную карту, где разноцветными огоньками обозначалось местонахождение поездов как под землей, так и на поверхности. Разумеется, вызвать серьезную аварию было не в моих силах; единственное, что оставалось, это обмануть систему так, чтобы сработали все возможные виды сигнализации.
Я ввел аварийный код и сообщил машине, что прямо перед одним из поездов заблокирован вход в туннель. Соответствующий огонек тут же прекратил движение, из чего я сделал вывод, что машина врезала по тормозам. Затем система получила оповещение о пожаре в подземном уровне и о том, что жизнь находящихся там людей - в опасности. Верить мне беспрекословно ее никто не обязывал: в системе имелись собственные детекторы дыма, но программа была составлена по принципу сведения к минимуму возможного риска, поэтому для перестраховки она обязательно должна была произвести соответствующие действия.
Где-то вдали затрезвонили звонки.
Я попытался придумать еще что-нибудь. Но мне уже приходилось с опаской озираться на пустое пространство пакгауза. Там были еще три или четыре двери, откуда в любой момент могли показаться пришельцы.
Тогда я решил, что времени на шутки больше не осталось. Вытащив игольник, захваченный у убийц Скариона, я отошел в сторону, чтобы не попасть под рикошет, и нажал на курок. Металлические шипы веером ударили по пульту, по клавиатуре, по экранам и соединительным коробкам. Этой аварии система поверила с полуслова: оглушительно завыли сирены. Я оттащил одного из офицеров за ящики, чтобы выиграть несколько минут, если сюда вдруг хлынет толпа, и начал стягивать с него китель и брюки. Это оказалось гораздо сложнее, чем я предполагал, потому что весил он чертовски много и был весьма тучным и рыхлым. В тот момент, когда я уже натягивал его китель прямо поверх одежды, в помещение хлынула толпа. Оружие я бросил, оставив себе только кобуру парализованного захватчика, и решительно вышел из укрытия, широким шагом устремившись в нужном мне направлении. Достигнув боковой двери, я вышел наружу. Никто не сказал мне ни слова, и даже трудно было судить, заметили они меня или нет: все внимание приковал к себе пульт и лежащий рядом офицер.
