Ознакомительная версия.
Разумеется, Джон не мог не поинтересоваться единственным проживающим в доме «ведьмы» мужчиной. Борис Шилин, от тридцати пяти до сорока лет, высокий, волосы прямые русые, с полгода не стриженные, широкий лоб с залысинами. Одет в джинсы и рубаху. Джинсы прострочили на фабрике Ливайса Страуса в год рождения самого этого Шилина, а рубаха Шилину досталась не иначе в наследство от деда. Заподозрить в нём генерального конструктора КБ новейших ракет или антигравитационных аппаратов было совершенно невозможно. В Пентагоне на него ничего нет, что и следовало ожидать. По отзывам местных жителей, «на все руки мастер» – например, на днях привёз всем обделённым вниманием власти старухам по телеге навоза.
Никакими лучами Шилин никого не облучал, а всё время чинил древний автомобиль «Москвич» М-401. Менял ему колёса, мудрил с электропроводкой, кое-где подкрасил. А в завершение ремонта прилепил на ветровое стекло бумажку с надписью «В ремонт» и нанял за бутылку мелкого предпринимателя Ивана Полякова, чтобы тот на своей сильно поношенной «Хонде» утащил это позорище из деревни. Вот тебе и мастер на все руки…
«Проект автомобиля „Москвич“ был украден русскими у немцев в 1945 году после того, как сильные морозы помогли им победить Германию,– писал Джон Фрумкин, когда вечером вновь взялся за свою книгу. – Тогда же они вывезли в СССР весь завод. Русские вообще не способны хоть что-то придумать сами. Все идеи, даже идею своего коммунизма, они берут на Западе, и технику предпочитают западную, причём, если она попадает им в руки, они уже с ней не расстаются. Неспособность русских отказаться от старья в пользу нового поразительна. Сегодня я наблюдал, как японская машина, даже марка которой в цивилизованном мире забыта, настолько она устарела, тащила „в ремонт“ русскую рухлядь, собранную по немецкому образцу полвека назад. Место этих машин на свалке, но русские с ними не расстанутся».
– Ну, я рад, рад, – говорил Толян, тряся Бобу руку. Было такое впечатление, что на широком его лице, изобилующем толстыми губами, щеками и подбородками, сияет сразу несколько искренних улыбок. – Я же тебе всегда говорил, сначала надо заработать денюжек, а потом думать о всякой фигне. Денюжки – самое главное. Ты мне верь, я жизень знаю!
– Да верю я, верю, – кривился Боб, пытаясь изобразить ответную улыбку. Деньги были нужны позарез. Один системный блок, чтобы поставить его в машину на постоянно, обойдётся долларов в триста. Не говоря о прочих необходимых тратах, общей суммой зашкаливавших за две-три тысячи. Да и хорошо бы купить корпус и шасси BMW, уж больно приметен его «Москвич».
Разговор их происходил в зале автосервиса, принадлежащего Толяну. За последние годы москвичи накупили тысячи старых иномарок. Общее мнение было таково, что десятилетний «Мерс» куда надёжнее новой «Волги» и при этом много престижнее. Но купить даже такие «Мерсы» могли далеко не все, и на чём только народец не ездил!
– В Москве несколько сотен дэвовских «Тиков», – напористо втолковывал Бобу Толян. – А их уже больше не выпускают! И запчастей нету! А идти на фирменный дэвовский сервис, это, брат, разориться можно! Приходят они ко мне: «Толян! Выручай!» Вот прямо сейчас два заказа на фары, на тормозные диски и на прочую фигню для «Тики». А «Сузуки»! – и Толян закатил глазки.
– Ты можешь сказать точно, чего и сколько надо? – спросил Боб. – И сколько это будет по объёму? Я ничего крупногабаритного не потащу.
– Есть у меня список, есть.
– А фотографии есть? Как хоть выглядят эти машины. Я ведь, знаешь, далёк от всего от этого…
– Найдём… Главное, у нас ездят на том, что в Польше уже выбрасывают, понял? Они там, в Польше, пересаживаются на то, что выбрасывают в Германии. И стаскивают всё нужное нам с тобой на автосвалки! Одна – очень классная. У меня один дух туда постоянно ездил и мне привозил всякие вещи. И ведь скрывал, где она, эта свалка! А однажды мы с ним классно выпили, и он, дурачок, уснул. А я его карту достал и скопировал. Как знал, что его в тюрьму посадят. Ты, Борь, смотри, не пей за рулём. Или посадят, или карту украдут.
– Да ведь ты говорил, у него права отняли?
– И права отняли. Представляешь?! Мало им, что в тюрьму пацана спроворили, так ещё и права у него отняли!
– А за что?
– Контрабанду в пьяном виде вёз. Ты на чём ехать-то собираешься?
– Есть у меня на чём ехать…
Боб уже несколько дней жил у Лиды. Хоть и негодяй был её бывший муж, бывший главный инженер их института Воффка Мартьянов, а всё ж таки двухкомнатную квартиру ей с дочерью оставил. Правда, при встречах всегда намекал, что это, де, несправедливо. Но съехать пока не предлагал.
Лида бывала в Польше, и Боб подкатился к ней с расспросами: что там, да как. Она охотно рассказывала, но когда поняла, зачем это Бобу надо, испугалась.
– Контрабанда! – сказала она умирающим голосом. – Незаконный переход границы! Ты сошёл с ума.
– Да будет тебе! – беспечно ответил он. – Хосе, приятель Кармен, дезертировал из армии и стал контрабандистом. Так про него оперу сочинили!
– Ну, и чем хорошим это кончилось? – спросила она, и тут они были вынуждены оставить этот разговор, потому что в комнату ворвалась её дочка, Катя. Появление в доме мужчины сильно ускорило её умственное развитие; теперь их было трое, и она могла тренироваться в науке выстраивания отношений в группе. Сегодня она постигала, как грамотно стравливать людей между собой в свою пользу, а потому вбежала с сердитым воплем:
– Дядя Боря, мама не хочет пришить пуговицу на моей куртке! Скажите ей!
– А ты? – усмехнулся он. – Ты хочешь пришить пуговицу на твоей куртке?
– Как это? – оскорбилась она.
– А так. Берёшь иголку, нитку, пуговицу и куртку и совмещаешь их всех в одной точке пространства…
– Но, дядя Боря! Мне пуговицы всегда мама пришивает!
– Не «всегда», а «до сих пор», Катя.
– А я не умею…
– А я научу…
…Чёрт бы побрал эти карты! На них всё так понятно: вот кружочки, означающие города и сёла; вот названия. Но в натуре-то, когда летишь над поверхностью земли, ни кружочков, ни названий! Да к тому же Боб основной свой рывок совершал ночью. Летел на высоте тридцати метров над какими-то болотами, и твёрдо знал, что под ним – Белоруссия. А потом чего-то вдруг засомневался. Темнотища, глаз коли. Была уже граница, или нет? Сколько он уже пролетел?.. Спидометр-то автомобильный ничего здесь, в воздухе, не показывает!
Когда посветлело, обнаружил, что уже не иначе, как пол-Польши промахнул. Надо вернуться чуть назад, но это уже следующей ночью.
Ознакомительная версия.
