Он связался с Лисби через интерком.
— Мистер Лисби, я передаю в ваше пользование офицерскую каюту номер три и отправляю туда вашу жену. Кого из офицеров следует освободить в данной сложной ситуации?
Он считал, что Лисби в курсе происходящего на корабле.
Лисби, у которого имелись собственные планы, сразу же ответил:
— Я бы не стал выпускать офицеров Брауна, сэр.
«Во всяком случае, пока я занят здесь бессмысленной работой», — подумал он, а вслух добавил:
— А поскольку вы не доверяете моим людям, почему бы вам не выпустить мистера Тельера, чтобы он помог мне в работе над двигателем?
«И тогда мы сможем заняться более важными делами», — подумал Лисби. И почтительно закончил:
— Вот только я бы хотел уточнить: что вы имели в виду, когда говорили о сложной ситуации?
Горди рассказал о беспорядках, которые начались в общей спальне.
— Мы не можем допустить, чтобы Хьюит пришел к власти, — откровенно заявил Горди. — Как вы считаете?
— Согласен, — тут же ответил Лисби. — Я даже готов дать вам совет, если пожелаете.
— Я слушаю.
— Выступление Хьюита у многих породило надежду. Поэтому нам нужно взглянуть на Землю. Люди находятся в таком состоянии, что поверят только собственным глазам. А поскольку в ваших интересах продолжать полет, — Лисби остался доволен выбранной формулировкой, — вот что мы сделаем: без возражений примем предложение Хьюита — согласимся вернуться на Землю. И тогда напряжение спадет. А дальнейшее мы сможем обсудить позднее.
Искренность, с которой говорил Лисби, принесла Горди большое облегчение. Он вновь пожалел, что не может оставить Лисби в живых — об этом и речи не шло. Слишком непростой стала ситуация на корабле. Сейчас не до милосердия.
Поскольку у Горди не было больше времени, он быстро сказал:
— Я передам в распоряжение мистера Тельера одну из кают на верхнем уровне и верну ему жену. И сделаю то, что вы предлагаете, как только поговорю со своими людьми.
Он выключил интерком и вскочил на ноги. К нему вновь вернулась уверенность. Горди направился в соседнюю комнату, где женщины приготовили ему завтрак. Он сразу же сообщил Энн Лисби, что она может вернуться к мужу.
К его удивлению, она расплакалась, и Горди понял, что она не желает уходить. Рут и Ильза проводили Энн в спальню, чтобы она собрала вещи.
Марианна принялась ругать мужа.
— Это нечестно! — неожиданно разрыдалась она, но в ее голосе слышался гнев. — Тебе не следовало отсылать Энн.
Поскольку Горди лишь делал ход в сложной игре, реакция жены его позабавила.
— Послушай, — сказал он, — Я возвращаю ее к красивому мужу. Чего еще может желать женщина?
— А теперь ты говоришь глупости! — со слезами сказала Марианна.
Горди не мог продолжать беседу, у него не оставалось времени. Поэтому он так и не узнал, почему поступил глупо. Он решил, что сейчас не станет разбираться с плачущими женщинами: его уже ждали в малом зале.
32
«Интересно, — размышлял Лисби, — зачем Горди отправил меня в каюту? Неужели он хочет, чтобы я встретился с женой?»
Он решил никуда не ходить. Уж слишком легко запереть его в каюте так, чтобы никто об этом не узнал.
Получалось, что капитан Горди хочет нейтрализовать Лисби, пока ситуация в общей спальне не будет взята под контроль. А потом он решит, кого следует убить. Горди потребуется человек, который будет помогать ему управлять кораблем. Лисби вдруг понял, что для капитана безопаснее воспользоваться помощью Миллера или других офицеров Брауна. Миллер лучше подготовлен, кроме того, у него есть еще одно огромное преимущество перед Лисби: он никогда не пытался стать капитаном. Так Лисби пришел к выводу, что Горди уже принял решение: у него самого и его сторонников нет шансов, они будут уничтожены.
Если удастся незаметно устранить Лисби и его приспешников, одновременно договорившись с Миллером, то одним мастерским ударом бывший маленький садовник избавится от всех конкурентов, кроме Эврила Хьюита.
…Пожалуй, сейчас, пока он в центре внимания, Хьюиту ничто не грозит… Судя по быстроте, с которой Горди согласился выпустить Тельера, капитан ужасно торопится…
В этот момент в машинное отделение вошел Тельер.
Друзья молча пожали друг другу руки. Лисби еще раз убедился в том, что за ними никто не следит, и со значением спросил:
— Ты готов?
Тельер потрясенно посмотрел на Лисби.
— Прямо сейчас?
— Сейчас.
— Но ты говорил, что мы находимся в одной сотой светового года от Земли. И все это время корабль продолжал лететь со скоростью света.
— К тому же тормозить челнок будет гораздо медленнее, чем корабль, — согласился Лисби. — Но у нас нет выбора.
— Понятно, — пробормотал Тельер. — А как насчет наших жен?
Лисби удивился. Он никак не ожидал услышать возражения подобного рода. Он схватил Тельера за руку.
— Мы не можем ждать!
Однако Тельер посмотрел ему в глаза.
— Я не хочу оставлять Лу.
— Она в любом случае тебя потеряет. Если ты останешься, тебя убьют…
— Она не поймет.
Такая тревога из-за женщины была непонятна Лисби.
— С каких это пор женщина стала что-то понимать? — раздраженно спросил он.
Слова Лисби показались Тельеру разумными, и он перестал спорить. Однако все еще колебался.
— Наверное, все дело в том, что я даже подумать не могу о том, чтобы покинуть корабль, — удрученно признался он. — Почему бы тебе не остаться и не попытаться сразиться с Горди при помощи твоих знаний?
— Потому что большая часть людей на корабле поддерживает Горди.
— Его можно убить. В конце концов, он отнял у тебя корабль.
— Тогда мне придется сражаться с его сторонниками. Кроме того, если я его убью, на Земле меня могут отдать под суд. Я не хочу рисковать. Мне до смерти надоел космос.
— Неужели мы ничего не можем сделать против такого невежественного человека, как Горди? Ведь мы знаем, как работают механизмы корабля!
— Послушай! — нетерпеливо сказал Лисби. — Без поддержки мы ничего не сможем добиться. Мое восстание против Брауна получило почти всеобщее одобрение. Горди застал нас врасплох. Но люди почувствовали облегчение, когда Горди объявил, что мы возвращаемся на Землю. Они до сих пор не понимают, что он не может туда вернуться, но у нас нет времени им это объяснять. Новое восстание никто не поддержит…
— Получается, ты считаешь, что мысли и чувства толпы имеют какое-то значение.
— Когда люди знают, чего хотят, с ними невозможно бороться.
— Но тогда почему же они терпели столько лет?
