– Потерпи еще немного, – беспомощно пробормотал он, вызывая на экран настройки. Изменить уровень безопасности…
«Введите пароль».
Пароль! Проклятье! Ну конечно же, он знал пароль… когда-то… много смертей назад…
Жуткое мычание оборвалось, сменившись захлебывающимся хрипом. Пахло горелым мясом. Но она все еще была жива.
И вдруг, словно вынырнув из самых черных глубин отчаяния, буквы и цифры пароля встали у Виктора перед глазами. Он начал вводить их так поспешно, что сбился. Еще раз, не торопись, не обращай внимания на звуки и запахи… Есть! Проверка не предельную перегрузку – отмена, проверка на остаток топлива – отмена… отменить, все отменить…
Проверки на столкновение со звездолетом в настройках не было. Ее нельзя было отменить. Как совершенно справедливо заметил Адамсон ранее, никакому нормальному конструктору не могла прийти в голову ситуация, когда экипажу понадобится разрушить собственный звездолет. Рисковать зондом – да, даже уничтожить зонд… но не сам корабль!
Виктор протянул руку, чтобы выключить питание. Ничего не выйдет. Они обречены. Обречены снова и снова принимать на себя вселенскую тяжесть космического отчаяния, искать облегчения в физических муках, умирать и возрождаться для нового страдания, навечно запертые в этом проклятом корабле…
Стоп! Он отдернул руку. Пространство, замкнутое в коконе поля… компьютер зонда ничего не знает об этом! Он не рассчитан на запуск из темного состояния – разумеется, ведь такой запуск лишен смысла. Он считает, что за пределами ангара обычный континуум, где разгоняться, развернувшись кормой к кораблю, значит удаляться от него…
Пальцы Адамсона вновь скользили по панели и тыкались в кнопки. Только бы успеть! Запах паленых деталей становился все сильнее, пульт мог вырубиться в любой миг. Так, максимальное ускорение на старте – правильно отменил все ограничения по перегрузкам и топливу, – тогда, когда звездолет внезапно окажется перед носом ракеты, маневровые двигатели не успеют развернуть ее и избежать столкновения.
«Программа подтверждена. Стартовая последовательность инициирована».
Зажегся красный транспарант, показывающий, что выход в ангар блокирован, и включился еще один экран, отображающий вид с камеры зонда. В нормальных условиях на откачку воздуха из ангара ушло бы несколько минут, но из-за отмененных настроек безопасности широкие двери разошлись сразу, выпуская воздух в космическое пространство. Впрочем, снаружи была не обычная чернота космоса, а какой-то тошнотный серо-бурый полумрак, разумеется лишенный всяких звезд. Посадочный модуль, развернутый при помощи подвижного кронштейна носом к выходу, включил свои двигатели.
Виктор предпочел бы проследить процесс стыковки с ракетой и дальнейший ее путь до самого конца, но Линда была все еще жива, и он не мог мучить ее дальше. Компьютер должен справиться с задачей. Адамсон вновь протянул руку, чтобы отключить пульт. В этот миг, как полагалось при любых операциях в околокорабельном пространстве, снаружи включились бортовые огни, и в их свете сквозь приближающийся к модулю дверной проем Виктор увидел россыпь каких-то мелких предметов, летевших за бортом. Он понял, что это такое, – выброшенные ими инструменты (поле сконфигурировано так, чтобы создавать силу тяжести внутри корабля, но не за его пределами, вспомнилось пилоту). Если зонд столкнется с ними, не повлияет ли это на его курс? Вроде не должно, слишком мелкие…
– Все, Линда, – выдохнул он, когда зонд оказался за бортом, но прежде, чем он успел разорвать цепь, в недрах пульта раздался короткий треск электрического пробоя. Успевшие зарядиться конденсаторы удерживали изображение на экране еще пару секунд. И за эти секунды в поле зрения камеры модуля попал еще один предмет, дрейфовавший в облаке мусора, но заметно более крупный. Тело, раскинувшее руки и ноги. И Виктор даже успел разглядеть, чье именно. Экран погас, а перед его глазами еще стояла оскаленная гримаса его собственного трупа…
Линда рухнула навзничь, деревянно ударившись затылком об пол. Почерневшие пальцы дымились. Из носа текла кровавая слизь. Виктор нагнулся над женщиной. Признаков жизни она не подавала. Все-таки умерла? Но даже если так, это не тот случай, когда о мертвой можно сказать «отмучилась»… во всяком случае, пока ракета не выполнит свою задачу.
Но если она сейчас возродилась в носовой части корабля, то погибнет ли она, когда ракета врежется здесь, в районе кормы? Возможно, что и нет. Но если будет уничтожен биосинтезатор со всей протоплазмой, череда перерождений закончится и на полуразрушенном корабле ей в любом случае останется недолго. Как он только что убедился, в вакууме они все-таки не выживают. Хотя… уверен ли он, что тогда его убил именно вакуум? Может быть, он долго не мог покончить с собой, пока не поймал один из летевших рядом предметов? По тому, как нехорошо стало Виктору от этой мысли, он понял, что скорее всего угадал.
Ну, где же взрыв? Виктор почувствовал, как тяжелая усталость, верная спутница безнадежного отчаяния, наваливается на него снова. Он привалился к стене и закрыл глаза – как оказалось, как раз вовремя, чтобы услышать передавшуюся через стенку короткую тупую дробь ударов. Ни один из них не был достаточно силен, чтобы заставить громаду корабля хотя бы слегка вздрогнуть. Конечно же, это не мог быть взрыв ракеты. Столкновение с инструментами, или что там еще они выбрасывали? Но где же, где эта проклятая ракета? Неужели промазала? Если он неверно оценил кривизну того псевдопространства, в котором они находятся… впрочем, деваться ракете все равно некуда, слишком уж тут мало места, рано или поздно… Вот только куда придется удар?..
Если Линда мертва, можно снова подключить ее тело к проводам и попробовать опять установить связь с ракетой. Он уже взял ее за руку с этой мыслью, но в этот момент тело женщины вдруг конвульсивно дернулось, она кашлянула так, словно давилась собственным языком, снова содрогнулась, а потом тяжело подняла голову.
– Мы еще… здесь? – хрипло выдохнула она.
– Какие же мы идиоты! – воскликнул Виктор, осознав вывод из своей последней мысли. – Тебе не надо было хвататься за провода! Мы могли притащить сюда любой труп и использовать его!
– Ничего… – Она неловко вытерла лицо тыльной стороной правой ладони, стараясь не коснуться ничего обожженными пальцами. – Лучше уж это, чем оно…
– Оно, – убито кивнул Адамсон. – Может быть, оно влияет даже на наши решения, заставляя нас выбирать те, которые служат его закону – закону увеличения отчаяния…
– Ракета. Что с ракетой? Тебе не удалось ее запустить?
