Ознакомительная версия.
Сегодня «Церк» почти пустовал в связи с семидневным постом, предписанным Парапластом, кантональным Наместником Создателя. Фролитц подошел к старому знакомому, трактирщику Лою. Пока они торговались, обмениваясь шуточками и передразнивая друг друга, Этцвейн стоял в стороне, рассеянно читая листовки и объявления, наклеенные на столбах, но не замечал смысла прочитанного. Его мысли были заняты другим: утром он получил неожиданно большую сумму денег, существенно пополнившую его сбережения. Но достаточно ли? В двадцатый раз он подсчитал в уме, в двадцатый раз получил тот же результат — денег почти хватало, но могло не хватить. Как устранить недостачу? Занять у Фролитца нельзя было по крайней мере до начала следующего месяца — труппа едва сводила концы с концами. Но время шло, цель была близка, нетерпение снедало Этцвейна! Содержание листовок наконец стало доходить до его сознания — по большей части это были стандартные призывы к благонравию:
«НИЧТО — безлично, равносильно, однозначно для всех. Тот, кого никто не знает, никем не может быть подкуплен.
Выполняйте указы с готовностью и рвением!
Кто стоит рядом? Кто идет навстречу? Может быть, САМО ПРОВИДЕНИЕ?
Счастливые народы Шанта! Из всех шестидесяти двух кантонов да прозвучит единогласная хвала! Как может зло торжествовать, когда за каждым нашим шагом, за каждым нашим словом следит ВСЕВИДЯЩИЙ и ВСЕСЛЫШАЩИЙ? Да здравствует АНОМЕ!»
Текст плакатов печатали на пурпурной бумаге, символизировавшем величие, в поле серовато-розового цвета, олицетворявшего всемогущество.
На стене висело объявление крупнее пропагандистских листовок, напечатанное охрой по черному — цветами, свидетельствовавшими о срочности и важности сообщения:
«Внимание! Будьте осторожны! На склонах Хвана замечены крупные банды рогушкоев! Если вам дорога жизнь, не приближайтесь к пагубным тварям!»
Фролитц и Лой заключили, наконец, полюбовную сделку: «Розово-черно-лазурно-глубокозеленая банда» получила ангажемент на ежевечерние выступления в «Церке» в течение следующих двух-трех недель. В подтверждение взаимопонимания Лой налил Фролитцу и Этцвейну по большой кружке зеленого сидра. Этцвейн спросил: «Когда появилось черно-охряное предупреждение?»
«О рогушкоях? Тому два или три дня. Забрались в кантон Шаллу, стащили дюжину женщин».
«Человек Без Лица обязан действовать! — заявил Этцвейн. — Разве охрана и восстановление порядка — не основная функция Аноме? Он обязан нас защищать. Иначе зачем мы носим ошейники?»
Фролитц, говоривший с только что зашедшим в трактир приезжим в походном костюме, настороженно отвлекся, чтобы посоветовать хозяину заведения: «Не обращай внимания, парень еще не разобрался в жизни».
Лой, однако, раздул пухлые щеки и упрямо проигнорировал Фролитца: «Дураку ясно — пора что-то предпринять! О рогушкоях ходят самые мерзкие слухи. Говорят, в ущельях Хвана их целые полчища, копошатся, как насекомые. Причем заметьте: никаких женщин, одни самцы».
«Как они размножаются? — спросил Этцвейн. — Я чего-то не понимаю».
«Насилуют женщин — всех, какие попадаются. Насколько мне известно, в результате всегда рождается детеныш мужского пола».
«Странно... Откуда они взялись, кто такие?»
«Из Паласедры, — многозначительно поднял палец Лой. — Чем они там занимаются, их биоконструкторы? Экспериментируют с людьми, вот чем! Без конца ускоряют селекцию — там это называют «генопластикой» — причем раз за разом у них что-нибудь не так, нарождается всякая пакость. Так вот, я думаю — и не только я — что эти твари удрали из паласедрийской генопластической лаборатории и перебрались в Шант через Большую Соленую топь. На нашу голову!»
«Смотри, не сегодня-завтра рогушкои завалятся в «Церк» тратить награбленное! — отозвался Фролитц, сидевший за стойкой поодаль. — Знаменитые выпивохи! Трактирщик, вооружись мудростью веков: вечно пьяный — вечно в долгу!»
Лой с сомнением качал головой: «Они мне всех клиентов распугают. Кому охота чокаться с двухметровым краснорожим дьяволом? Они и говорить-то не умеют. Нет уж, увольте! Гнать их в шею, назад в Паласедру!»
«Так-то оно так, без рогушкоев всем спокойнее, — сказал Фролитц. — Но как с ними справиться? Кто прикажет их выгнать — и кому?»
«За ответом недалеко ходить, — заявил Этцвейн. — Человеку Без Лица придется пошевелиться». Этцвейн ткнул большим пальцем в сторону пурпурно-розовых плакатов: «Он у нас вездесущий-всемогущий, ему и расхлебывать!»
Фролитц обернулся к приезжему и сообщил театральным шепотом: «Этцвейн хочет, чтобы Человек Без Лица отправился в Хван и собственноручно надел ошейник на каждого рогушкоя».
«Чем такое решение хуже любого другого?» — недобро усмехнулся Этцвейн, опрокидывая кружку.
В трактир ворвался юный потомок Лоя, выполнявший обязанности привратника в гостиничном флигеле: «Слышали? На складе Мак-Кабея у взломщика слетела голова — полчаса не прошло! Человек Без Лица у нас в Брассеях!»
Присутствующие инстинктивно огляделись по сторонам. «Ты знаешь, о чем говоришь, или языком треплешь? — грозно вопросил Лой. — Склад не в первый раз грабят — Мак-Кабей мог поставить капкан-гильотину».
«Ничего не капкан! Ошейник взорвался! Видать, Человек Без Лица стоял за углом».
«Подумать только! — почти прошептал Лой. — Склад через дорогу, в двух шагах...»
Резко повернувшись на высоком табурете, Фролитц откинулся спиной на край стойки. «Ну вот, — сказал он Этцвейну. — Пока ты ворчал — «Человек Без Лица того не делает, сего не делает!» — он тут как тут, не зевает! Дойдет очередь и до рогушкоев, подожди».
«Не обязательно».
Фролитц проглотил полкружки крепкого зеленого сидра и подмигнул незнакомцу-приезжему — худощавому высокому человеку с копной мягких белых волос и выражением спокойного примирения с превратностями судьбы на строгом неподвижном лице. Возраст его не поддавался определению — в нем уживалось что-то несомненно старческое и нечто неуловимо юношеское. «Взломщик потерял голову, — продолжал наставлять Этцвейна Фролитц. — Вывод прост и ясен: не нарушай закон! И прежде всего не кради — как все мы только что убедились, вор поплатился жизнью за присвоение имущества».
Лой нервно потирал подбородок: «Все-таки, в каком-то смысле, наказание кажется чрезмерным. Да, взломщик поживился чужим добром. Нехорошо. Но заслуживает ли он немедленной смерти? Вдруг он молод, глуп, голоден? Может быть, из него еще вышло бы что-нибудь полезное. Конечно, таковы законы Эльфина, и Человек Без Лица только выразил волю большинства. И все же — на каких весах мешок зерна и жизнь человека весят одинаково?»
Ознакомительная версия.
