В открытое окно доносился уличный шум. Здесь, в Багио, где все напоминало Скандинавию, можно было не включать кондиционер и не закрывать окон. И если бы не пронзительные голоса уличных торговцев, вполне можно было представить, что ты в Северной Европе, среди потомков викингов - рослых, хладнокровных, немногословных. Многословие - вот что больше всего угнетало Дика в Азии. Здесь не знали цену словам - нанизывали фразу за фразой, чтобы выразить простенькую мысль. Слава богу, что еще не махали руками, как Бедворт.
Кстати, а куда он девался? Когда их выперли с Лубанга, он мгновенно исчез,, будто растворился, сойдя с трапа. Правда, перед отлетом он получил телеграмму и сразу заторопился. А Дик устроился в манильском "Хилтоне" с намерением хорошенько отдохнуть после всех этих невероятных происшествий. Но уже через четыре часа позвонил шеф и началась сумасшедшая гонка на другую половину планеты. А когда Дик отправился в Японию, то полтора месяца увертывался от узкоглазых шпиков - весьма респектабельных господ в модных солнечных очках и добротных костюмах. Впрочем, шпики одинаковы в любой части света. Они взяли его в кольцо, но кое-что он все же узнал. Таникава был самым нормальным ребенком, таким же, как все деревенские дети. Единственное, что его отличало, - это пониженная чувствительность к боли. В медицине существует латинское название этого парадокса, но Дик, разумеется, его не запомнил. Таникава никогда не плакал, разбив колено или получив синяк в мальчишеской драке. И раны его очень быстро заживали. Об этом с гордостью поведали Дику престарелый отец и старший брат Таникавы. А также и о том, что у них в роду все долгожители.
А потом Дика настигла телеграмма - продолжить сбор материалов о хилерах. Странная телеграмма. Нелогичная. Но приказ есть приказ, и пока его не отменили... Интересно, а получал ли Бедворт вторую телеграмму? Если да, то, возможно, он отправился собирать материал к деревенским хилерам: ни в Маниле, ни в Багио Дик его следов не обнаружил. А ведь это идея! Репортер сел на кровать, свесив ноги. В деревне все проще. Там нет ни слуг, отвлекающих внимание, ни столов, закрытых до пола простынями, под которыми неизвестно, какая техника... Наконец, клиенты там постоянно на месте, их не надо искать по всему миру, чтобы узнать, насколько они исцелились. Решено: завтра он уедет. Установит адреса деревенских хилеров и начнет прыгать с острова на остров в погоне за информацией. Конечно, медлить было ни к чему, он мог уехать и сегодня. Но... Дик усмехнулся: он уже привык не лукавить с самим собой. И сейчас честно признался себе, что хочет ,еще раз увидеть свою вчерашнюю приятельницу.
В семь вечера он спустился в бар. Хотя в прохладном Багио природа и напоминает Северную Европу, но темнеет здесь рано и мгновенно, как везде в тропиках. И сейчас за окнами темнота вплотную прижималась к уличным фонарям, ярким витринам, неоновому буйству реклам. По тротуарам лился разноцветный поток туристов. И разномастный тоже, усмехнулся про себя Дик, вспомнив утренних ярких сеньорин.
В этом угловом баре, самом маленьком и самом уютном из всех баров отеля, сегодня было не протолкаться. Толстый лысый бармен в бордовом костюме - такие носили все служащие отеля - виртуозно орудовал шейкером и бокалами. Высокие стеклянные двери непрерывно поворачивались, пропуская все новых и новых посетителей. Впрочем, почти никто не задерживался - вытянув через соломинку бокал и окутавшись сигаретным дымом, они торопливо возвращались под ласковый небосвод, усыпанный крупными звездами. Шелест голосов причудливо смешивался с негромкой музыкой стереоцентра. Дик перехватил освободившееся кресло под носом у светло-коричневого молодого ротозея и, потягивая горьковатый коктейль, исподтишка оглядывал зал. Женщины не было. Она не пришла и через полчаса, когда коктейль был выпит, как Дик ни старался растянуть эту процедуру. Неужели не придет, подумал он с досадой.
Он сам не ожидал, что она так захватит его воображение. Наверное, это потому, что я как следует ее так и не разглядел. А появится, то окажется самой обыкновенной... Он мысленно замялся, но привычка говорить себе неприятные вещи пересилила, и он закончил: шлюхой. И это ничего не значит, что она не взяла деньги. Не забывай, дружище, это - Азия. И кто знает, не слишком ли чрезмерную цену тебе придется заплатить за те изумительные мгновения, которые она тебе подарила. Да, честно признался Дик, такой женщины у меня еще не было, но, может, все же лучше, чтобы она больше не приходила?
Как раз в этот момент она и появилась. Дик даже не заметил откуда - по крайней мере, не с улицы. Она просто выросла за его спиной и легонько тронула за плечо.
- Мистер Браун, вас просят к телефону.
Дик с удивлением подумал, что, оказывается, она знает его имя, а вот он так и не удосужился. Но эта мысль проплыла стороной, лишь слегка затронув сознание, - так он был рад снова ее видеть. Девушка была в том же коротком платье и блестящих чулках. Но Дику показалось, что сегодня в ее широко распахнутых черных глазах больше теплоты. Почему-то он только сейчас обратил внимание на ее глаза и нос - не приплюснутый, как положено филиппинкам, а правильной формы с тонко вырезанными нервными ноздрями. Наверняка кто-то из ее предков приплыл сюда с берегов старушки Европы. Только потом до него дошел смысл сказанного, и, усадив девушку в свое кресло, он торопливо начал пробираться к телефонной будке в углу за стойкой.
Звонил шеф.
- Дик, где ты, черти бы тебя взяли, шляешься? Я полчаса проторчал у трубки, пока за тобой бегали по всему отелю.
- Им надо было сразу соединиться с баром, - хохотнул Браун.
- Это моя вина! - покаянно сказал шеф. - Уж я-то должен был сообразить, где ты торчишь по вечерам.
А ведь он в нерешительности, понял Браун. У него кошки скребут на душе: наверняка босс раскручивает какое-нибудь пакостное дело. А ему приходится организовывать. Он отчетливо представил себе шефа - с неизменным зеленым козырьком над глазами и с кукурузной трубкой в зубах, в клетчатой выцветшей рубашке, перерезанной черными полосками подтяжек - все в духе старого доброго ковбойского прошлого. Не хватает только увесистого кольта у бедра. Шеф не играл простого американского парня из прерий. Он на самом деле был таким, потому его и съели. Но он великолепно знал обывателя, его запросы, его идеалы. И любой материал умел препарировать так, что на него непременно находился читатель. Поэтому его и оставили редактором.
- Нашел что-нибудь интересное, Дик?
- Нашел! - резко ответил Браун, понимая, что это еще не главный разговор. - Филиппинская хирургия вовсе не бескровная: теперь, когда рука хилера входит в тело, идет кровь.
