— Кто расползается?
— Бентарки, — нехотя ответил Андрей.
— Бентарки?..
Я тоже взглянул в сторону двери.
— На дне, — пояснила Наташа. — Белковые лапиллаторы. Как голотурии, только большие. Солястер отключился, вот они и расползаются.
— Разберешься, — заверил меня Андрей. — Ты ихтиолог, тебе это будет легко. Бентарки выполняют функции голотурий. Только голотурии жрут для себя, а бентарки перерабатывают ил для других. Понял?
— Кое-что понял. Только я не ихтиолог и не Матвеев. Игорь Соболев, гидрофизик. Ошибка, так сказать. Маленькое недоразуменьице.
И снова три пары глаз. И самые любопытные у Наташи.
— Денек!.. — процедил сквозь зубы Андрей.
Из соседней комнаты вышла моя похитительница. Сейчас она, как и Наташа, в белом трико.
— Ло, познакомься, — сказал Андрей, все еще сидя на корточках. — Соболев Игорь, гидрофизик.
На лице девушки отразилось понятное замешательство.
Андрей повернулся ко мне:
— Лотта Кером, научный сотрудник лаборатории молекулярного синтеза. Все мы тут научные сотрудники. М-да…
Молчание. Лотта продолжала смотреть на меня.
— Она не виновата, — сказал я. — Просто неблагоприятное стечение обстоятельств.
В серых глазах промелькнуло что-то похожее на благодарность.
— Я должна извиниться перед вами? — спросила она.
— Скорее наоборот. Это мне следует сделать попытку реабилитировать в ваших глазах моего незадачливого соседа по номеру.
— Хорошо, я постараюсь быть к нему снисходительной, — сказала она.
Ясно: ихтиологу пощады не будет.
— Денек! — повторил Андрей, поднимаясь во весь свой богатырский рост. — Ну; и что теперь? Вызывать вертолет? Выручайте, дескать, коллеги! Аквалангу труба, поднять солястер не можем! Расползаются!
— А если за кабель! — уныло предложил Жора. — Помаленечку, а?
— За кабель!.. — тихо прорычал Андрей.
И Жорин огненный вихор поник.
Андрей показал глазами в сторону рации:
— Вызывайте Керома. Тупик.
Никто не двинулся с места.
— Шеф ответит: «Самое великое зло в науке — халатность и беспорядок», — доверительно сообщила мне Наташа. — Те, кому доводится это услышать, некоторое время пребывают в состоянии невесомости.
Я представил себе Андрея в состоянии невесомости.
— Вот что, ребята… Можно без акваланга, — сказал я.
— Можно, — мрачно согласился Андрей. — Если ты ныряльщик с Такароа или Мапуи.
Наташа рассеянно просвистела музыкальную фразу из «Искателей жемчуга».
— Тридцатиметровая глубина, — добавил Андрей. — Ясно?
— Ясно. Подыщите мне плавки.
— Пуп надорвешь.
— Мой пуп — мне и заботиться.
Андрей внимательно оглядел меня с головы до ног.
— Ладно, — сказал он. — Что тебе для этого нужно?
— Я говорил: элементарные плавки. Желательно, моего размера. Да, и еще груз — ну, гирю какую-нибудь, что ли. Там есть за что зацепиться?
— На солястере? Есть. Кольцо для крюка. А гирю найдем. Все?
— Нет. Когда вернусь — горячий чай. Теперь все.
— Девчонки, на вашей совести чай. Жора, на катер. Пошли…
Когда мы высадились на плот, солнце уже касалось верхушек елей на противоположном берегу.
Плот закреплен почти в центре озера четырьмя растяжками на якорях. Посредине плота — грубо обработанный круглый вырез.
— Нырять туда, — показал мне на вырез Андрей. — Приземлишься где-то рядом с солястером. Кольцо наверху. Зацепишь — хадж в честь тебя совершу. Босиком, до самой Медины.
— Ладно, не ной. Расправь лучше бухту как следует. Будешь травить эту вервь с малым запасом. Жора, плавки!
Я разделся. Плавки оказались малы. Было смешно и хотелось ругаться. А где-то там, на дне, расползались таинственные бентарки… Не доверяя Жоре, я сам обвязал гирю веревкой так, чтобы крюк болтался на конце с трехметровым запасом.
— Хватит? — спросил я Андрея.
— Вполне.
Я склонился над вырезом и пощупал воду рукой — Холодная, бр-р-р… В воде плавали какие-то белые пузырчатые комочки. Продукция бентарков, догадался я. Сильно вздохнул через нос, для вентиляции легких, незаметно взглянул на Андрея. Спросил:
— А что, ваш строгий шеф — отец Лотты?
— Д-да, — Андрей удивился. — Да. Но какое это имеет значение?
Он, видимо, очень взволнован предстоящим аттракционом. Чудак!
Я опустил гирю за борт круглого выреза, взялся рукою за крюк и скомандовал.
— Приготовиться!.. Внимание!.. Але… оп!
Холодная вода ожгла, точно крапивой. Груз был слишком тяжел, и я погружался так быстро, что едва успевал совершать глотательные движения для компенсации нарастающего давления в ушах… Толчок — и я буквально воткнулся головой в холодный, мягкий ил.
Темно и страшно, как в глубоком колодце. В море немного приятней. Э, да что там, никакого сравнения!..
Копаюсь на дне, утопая руками в зыбкой массе мерзкого ила. Тут не то что солястер — затонувший корабль не найдешь… И вдруг руки натыкаются на какой-то странный удлиненный и теплый на ощупь предмет, покрытый мягкой щетиной. Предмет слегка шевелится, изгибаясь, точно громадная живая гусеница.
Я сразу понял, что это — биомашина, бентарк, но тем не менее отдернул руки и содрогнулся от отвращения. Сделал сильный боковой гребок. И налетел на солястер…
Вынырнул я неподалеку от плота, отдышался и скомандовал:
— Вира!
Пока я растирал тело мохнатым полотенцем, Андрей и Жора выбирали веревку. Наконец о настил плота брякнулась гиря и показался сам виновник сегодняшних треволнений. Красавец, ничего не скажешь, не зря дали имя. «солястер» — действительно, формой похож на морскую звезду. Только весь черный, с глянцевым отливом. В воду свешивался кабель, который, как я догадывался, уходил по дну к самому домику.
Андрей быстро свинтил какую-то верхнюю пробку и, сунув мизинец в отверстие, ловко извлек тонкий блестящий цилиндр. На его место вставил другой, точно такой же, затянул пробку ключом. И минуту спустя солястер благополучно вернулся на дно.
Я застегнул запонки, подтянул галстук и, набросив на плечи пиджак, подсел к Андрею. Он тяжело дышал и жадно докуривал сигарету.
Некоторое время мы сидели молча. Смотрели в закатное небо, на пылающее зеркало воды. Рядом, на катере, пытаясь завести мотор, филином ухал несчастный Жорж. Мотор чихал, но заводиться, видимо, не собирался.
— Приедем — ужинать будем, — сказал Андрей и кивнул в сторону домика. — Издалека чую: девчата рыбу жарят.
Я рассмеялся.
— Между прочим, я без всякого юмора, — обиделся Андрей.
