Город ультрасовременный, архитектурно-модерновый, с перерезывающими дома садами, движущимися лентами улиц и переулков, эстакадами бесшумных пневматических дорог, трубы которых на высоте двух этажей протянулись по радиусам улиц, придавая местному урбанистическому пейзажу что-то новое, незнакомое. При этом все увеличивалось к центру: и дома, и дорожные эстакады, и стальные шнуры пневматических труб. Кольца переулков пересекали радиальную систему улиц, и нигде я не заметил ни одного экипажа, ни одной машины, из-за обилия которых переходить улицы в каком-нибудь нашем Мегалополисе можно только по висячим мостам. Здесь все двигалось само: и улицы с убыстряющими бег дорожками, и переулки, ныряющие на перекрестках под землю, и подземные эскалаторы переходов. Не двигались в городе только полицейские, следившие на перекрестках за эскалаторной суетой.
Лайк никогда не был в СВК-два, и его знакомство с планетой ограничивалось космовокзалом и ландшафтом, который он мог наблюдать из гостиничного окна. Поэтому и мне не требовалось разыгрывать роль старожила: я получил в сервис-киоске адрес отеля «Ороно», примерное описание эскалаторных маршрутов и минут через двадцать нашел шестнадцатиэтажный отель, почти прилипший к центральной площади. Седой, благообразный, совершенно «некосмический» управляющий лично проводил меня на шестой этаж в предназначенные мне трехкомнатные апартаменты.
— А нет ли у вас чего-нибудь поменьше? — поморщился я. — Извините — не привык.
Управляющий обиделся:
— Есть однокомнатные номера для прислуги, но…
— Давайте без «но». Посмотрим.
Искомый номер оказался тесноватым, с одним душем, без ванны, а кнопочная система сервиса не подавала горячих блюд. Зато мой электронный щуп, подключенный к часам-браслету, не обнаружил наличия микротелепередатчика: прислуга не интересовала ведомство Уоррена.
— Подходит, — сказал я, подтолкнув ногой чемодан в комнату. — А кстати, где мистер Факетти?
— Уехал с компанией в пустыню.
— Зачем? — удивился я.
— Сафари…
Мне определенно везло. Я бесцеремонно выпроводил управляющего и тут же достал из чемодана электронный затвор, запирающий дверь изнутри. Теперь снаружи ее открывал только особый ключ — любая отмычка была бесполезна. Не переодеваясь, я спустился вниз, узнал у портье адрес единственной вечерней газеты в городе и помчался по эскалаторам в редакцию. Часы показывали половину двенадцатого: успею. В окошке отдела объявлений спросил:
— Список прибывших сегодня в город будет опубликован вечером?
— Да.
— Я успею дать объявление, чтобы оно появилось в этом же номере?
— «Персоналия»? Диктуйте.
И я продиктовал:
«Историку, работающему над диссертацией об экономическом освоении Второй Планеты, требуется номер «Новостей» с отчетом о первой промышленной экспедиции на планету. Вознаграждение по договоренности. Доставшего газету будут ожидать сегодня в вестибюле отеля «Ороно» в 18.30».
В половине седьмого я услышал жужжание видеозуммера.
— Не включай экран. Ты один?
— Поднимайся. Шестой этаж. Дверь открыта.
Линнет появилась в строгом костюме и тектоновых туфлях с искусственными бриллиантами на пряжках. Камуфляж для великосветского отеля был превосходен.
— Догадалась сразу? — спросил я.
— Конечно. Ноль отбросила, осталось сто восемьдесят три — номер твоей комнаты.
Я передал ей шифровку для отправки в Центр.
— По лазеру, — добавил я. — Обеспечишь?
— Есть, капитан. Много узнал в космопорте?
— Кое-что. Кажется, мне все-таки придется принять предложение Факетти.
— Мы это предполагали. Где будешь базироваться? В СВК-два?
— Нет, в Лоусоне.
— Я не знаю такого места здесь. — Реплика ее прозвучала явно растерянно.
— Теперь будешь знать. Засекреченный рудничный город с собственным космопортом, откуда, минуя СВК-два, доставляются засекреченные грузы на засекреченный космодром где-то на юге Системы. Служба Криса Уоррена работает почти идеально.
Я подчеркнул слово «почти», и Линнет тотчас же ухватилась за подсказку:
— Почему почти?
— Потому что я кое-что рассекретил.
— Сомневаюсь, — сказала Линнет.
— В том, что есть такой город?
— Нет, в том, что тебя туда пустят.
— Почему нет? Пройду проверку. Попытка не пытка.
— Боюсь, что пытка. Ты не знаешь, как проверяют людей в системе Уоррена.
— Меня подготовили.
— Когда?
— Полгода назад.
— Здесь новые методы. Иные машины и другая химия. Тебе надо встретиться с моей теткой, Эллен Мит. До катастрофы она работала психиатром в той же системе.
— До какой катастрофы? — насторожился я.
— С аэробусом. Перелом бедра и голеностопного сустава. Сейчас она поправляется.
— А ей можно доверять?
— Абсолютно.
— Когда можешь устроить встречу?
— Хоть сейчас. Она никуда не выходит.
— Тогда поехали, — решил я. — Лучшего времени для встречи не будет. Весь этаж гуляет в пустыне, а меня, по-видимому, еще не засекли.
Эллен Мит оказалась пятидесятилетней сухопарой южанкой, похожей на директрису пансиона для благовоспитанных девочек. Умные, внимательные глаза и жестко очерченный рот. За все время нашего разговора она ни разу не улыбнулась.
Разговор начался без преамбулы.
— Чабби Лайк должен пройти проверку в системе Уоррена. Нужна консультация, — сказала Линнет.
— Кто будет проверять? — последовал строгий вопрос.
— Возможно, Уоррен лично.
— С какой целью?
— Определить готовность для ответственной, очень важной и очень секретной работы.
— Значит, проверка досье, детектор лжи, сомнифоксы и химия.
Я молчал: ей лучше знать.
— Его уже готовили для такой проверки, — пояснила Линнет. — Не важно где, но готовили. Полгода назад.
— Легенда закреплена гипнотически? — спросила Мит.
— Да. Теперь она уже часть моего сознания, — ответил я.
— Есть еще подсознание.
— Психологический барьер, созданный непосредственно в мозговых клетках, сможет противостоять любой вторичной попытке гипноза.
— Какие химические средства применялись для закрепления такого барьера?
Я облизал пересохшие губы. Вопросы задавались знатоком своего дела, отбирающим самое существенное.
— Сначала препараты из группы барбитуратов, чтобы отключить сознание, вызвать длительный мозговой шок. Потом амальгебоид.
— Сомнифоксы учитывались?
— Сомниферы? — поправил я неуверенно.
