Самый эксцентричный член трио – Аллин Риктер. Он не был корпорацией, хотя и овцой тоже не считался. Академик. Психолог, специализировавшийся на ощущениях и восприятиях. И большую часть работы выполнял в какой-то нездешней лаборатории.
Вот эти три человека, два бизнесмена и один академик, и должны были стать моей дойной коровой. Эд Фостер всегда выдавал великие идеи, мало того, обычно ухитрялся заставить эти идеи работать. Великие идеи означают большие деньги, и некий процент с добычи «ТриСай» должен пойти прямиком в мой карман.
Все, что нужно для этого сделать, – представить доказательства нарушения ими антимонопольных законов. Зацепок – пруд пруди. Хотя очевидные правила для временных научных объединений были соблюдены, у членов «ТриСай» разные специальности, так что следовать всем правилам было просто невозможно. Ученые, например, могут вести совместную работу только над одним, строго определенным продуктом, любой обмен информацией на другую тему считается незаконным. Поэтому, если после распада объединения Эставиа представит продукт, полученный с помощью остальных (скажем, благодаря небольшому биохимическому открытию, сделанному Эдом Фостером), обоим придется платить немалый штраф, состоящий из некоего процента от продажи любого продукта: как незаконного, так и полученного в объединении.
Давным давно правительство сообразило, что представители органов управления и охраны порядка, побуждаемые либо политическими амбициями, либо туманной идеологией любого рода, либо просто-напросто злобой, как правило, не являются достойными представителями органов управления и охраны порядка. И поэтому правительство, как ни удивительно, выдвинуло довольно жизнеспособную идею: штраф с нарушителей и финансовое поощрение изобличителей нарушений вроде меня. Наделенные умением добывать информацию, инфомастеры стали превосходными слугами закона – при условии получения достаточной финансовой поддержки.
Фостер вышел на трибуну с формальным объявлением о создании временного объединения, которое, собственно говоря, уже состоялось недели три назад. Он оказался весьма ухоженным мужчиной с посеребренными сединой висками и здоровым загаром.
– Сегодня индустрия науки сделала гигантский шаг вперед, – говорил он под жужжание мини-камер, после чего сделал одну из своих знаменитых пауз и обозрел комнату с поистине голливудским апломбом. – Повторяю, в наши дни индустрия науки, поистине облагодетельствовавшая человечество всеми мыслимыми способами, делает новый шаг в достижении главной цели, а именно: всеобщего благосостояния, здоровья и рационального образа жизни. Сегодня я счастлив объявить о создании временного объединения…
Примерно в таком же духе продолжалось следующие десять минут. Нужно отдать должное Фостеру, свое дело он знал хорошо: не сказал ничего определенного, и даже упоминания о конечном продукте были на удивление туманными.
– То, чего мы надеемся добиться в «ТриСай», можно с полным правом назвать настоящим чудом. Это открытие много лет было мечтой талантливых ученых и технологов. Мы стремимся найти драгоценные и до сих пор недостижимые методы применения средств биологических связей, внедренных в технические устройства. Клетки, миллиарды клеток, составляют человеческое тело, и каждая клетка – сама по себе механизм, леди и джентльмены. Наша жизнь возможна исключительно благодаря взаимодействию этих клеток. Клетки образуют сети: органы, системы и тому подобное, причем каждая клетка выполняет определенную работу. Что заставляет их работать? Передача информации на биологическом уровне. Клетки «сотрудничают», передавая друг другу огромное количество сообщений. Цель деятельности «ТриСай» – понять принцип этих связей и создать их технологический аналог. Забудьте об искусственном интеллекте, леди и джентльмены. Интеллект – это не просто куча алгоритмов, не только чистая логика и не обыкновенные вычисления. Интеллект – это умение передавать информацию…
Я поерзал на стуле и оглядел зал. Похоже, несколько человек искренне заинтересовались сказанным, зато остальные явно скучали.
Но я не скучал. Потому что был сбит с толку. Мои инстинкты бизнесмена дружно вопили одно: все это не более чем дымовая завеса. Фостер – хороший политик и знает, как отвлечь внимание от реальных проблем.
И все же… подобные трюки именно здесь вряд ли имели смысл. У троицы нет причин скрывать программу исследований. Мало того, в заявке требовалось указать истинную природу временного объединения. Никто не лжет на этапе создания временных объединений. Ложь начинается позже, когда риск разоблачения не настолько велик.
Под конец мы услышали краткие выступления остальных членов «ТриСай». Место Фостера заняла Эставиа, выглядевшая типичной ученой дамой, каких любят показывать в телесериалах: нечесаные грязноватые волосы, морщины и очевидное презрение к любой косметике. Ее речь длилась ровно три минуты и оказалась перепевом излияний Фостера.
Риктер был еще более краток.
– Я счастлив участвовать в этом благородном предприятии, – заявил он по спутниковой связи. Гигантский монитор в глубине сцены показал мужчину средних лет, говорившего медленно и очень отчетливо. – Точное знание поведения простых клеток в чрезвычайной ситуации приведет к созданию новых высоких технологий, – добавил он и немедленно замолчал, очевидно, предположив, что все слушатели сумеют понять его загадочный комментарий, а если не смогут, что же, тем хуже для них. Этим он очень напомнил мне преподавателя геометрии в моей школе.
В общем, все это обернулось мыльным пузырем, сплошным разочарованием. Большинство присутствующих выходили из зала, задумчиво хмурясь. А я чрезвычайно встревожился, опасаясь, что дойная корова на самом деле обернулась бедной церковной мышью. Отсутствие продукта означает отсутствие доходов, что, в свою очередь, грозит полным крахом моих надежд.
И когда я собрался уходить, случилось нечто такое, отчего я занервничал еще больше. Случайно подняв глаза, я увидел, как Фостер и Эставиа дружно пялятся на меня.
Через час после пресс-конференции бот позвонил мне на коммуникатор и сообщил, что Дейл Хаузер просит о встрече. Ну что ж, не будем ему отказывать.
Офис/дом Хаузера находился на седьмом этаже комплекса, всего в нескольких милях от того места, где жил я. Подобно мне и другим недавно оперившимся корпорациям, Хаузеру по карману только жилье на ничейной земле, между предместьем и городом. Процветающие корпорации и ничтожная часть овец, имевших деньги, жили в предместьях, более соответствовавших их вкусам: застройки в тех местах тянулись по горизонтали, тогда как город рос вверх.
