В дверь опять постучали. И уже мужской голос спросил, кто я такая.
– Я врач! Непредвиденный случай, срочная операция! – ответила, вновь настроившись на ту же интонацию хирурга.
– А ну дверь открой, врач! – взревели из коридора.
– Пшел вон, коллега! – не менее хамски проорала я.
Мне нужен еще час как минимум. Сколько проводков, мамочки! Я ж читала инструкцию и сама в кресле сидела, а ну, напрягаем мозг, Наташка…
…К моменту, когда копия закачалась и я с величайшим облегчением вырубила кресло – дверь трещала под ударами. Выглянула в окно – там тоже стояли. В черной униформе – ясно, охранники, а в цивильной какой ни попадя – их добровольные гражданские помощники. Усмехнулась – тоже мне, препятствие. Однако надо спешить, скоро прибудут другие, опасные. Обвязала Леху веревкой, скрученной из белых халатов, их на стуле лежал целый ворох. Спустила и сразу сама спрыгнула. Раскидала народ, стараясь махаться не сильно, все-таки люди ни при чем. Взвалила напарника на закорки, как есть коромысло – и дернула к лесу. Летела и пела, орала в небо – у нас получилось! Получилось! Я теперь не одна! Ура!
Бодро трусила по тайге, удаляясь все дальше от преследователей. В болота. Туда, где человек не пройдет. Там, в трясине, найду местечко и оставлю Леху одного – по моему опыту, без сознания он пролежит две недели. За это время организую ложный след, уведу преследователей куда подальше, чтобы у них не возникло ни малейшего подозрения об истинном местонахождении Лехи. На всякий случай оставлю ему дневник Жени и записку от меня. Чтобы не паниковал, если вдруг очнется один, ведь события он помнит лишь до 4 июля.
Спустя два месяца
Самой от себя дурно, стараюсь не смотреть на собственное тело. Леха же сохранился намного лучше, даже схватка с медведем его не особо изуродовала.
Я всхлипнула. И тихонько завыла. Потому что хотела к Таньке и знала – нельзя. А дочь ждет и верит. А я… И не надо меня убеждать, понимаю – лучше без матери, чем с зо… Бабой Ягой. Понимаю, да! Так надо, так надо… Но хотя бы глазочком, издали… может, ей помощь нужна!
Лешка прижал меня к груди, а я продолжала сотрясаться в конвульсиях, лить слезы. Опять эти слезы… Эх, Жека… Ну почему так? Зачем?
Без Жени надежда ожить померла.
Вызволить же его из цепких ручонок военных представлялось невозможным. Да и, даже выцепив, что дальше? Нужна лаборатория, материалы и прочее, прочее… Обеспечить человеку сносную жизнь и работу мы никак не могли. Не гонять же ему с нами по просторам и водам, мы на месте практически не сидели.
Не приду же я, допустим, к врачу поликлиники и не скажу: «А оживите-ка вы меня, ребята!» А если к академику? К шефу? О-о, те будут счастливы… иметь подопытного всегда под рукой и исследовать его, исследовать, копии чужих мозгов закачивать, закачивать…
Стоп. Меняю ход мыслей, хватит. Кончаю себя бередить, Леху расстраивать, отвратительное настроение – к черту!
Солнышко светит, небо голубеет, цветочки пахнут… тьфу. Не пахнут. Цветочки у нас цветут! Какое цветут, осень в расцвете сил, лучше так: ковер из опавших листьев… м-м… шуршит!
И вдруг взгляд мой, блуждающий поверх Лехиного плеча, уперся в чужеродное тело. Большая черная собака стояла недвижно и глядела на нас.
Я давно уже не пугаюсь, про страх забыла. Но тут екнуло. Собаки должны лаять и зверски на нас бросаться! А не стоять и глядеть!
– Лех, обернись. Только медленно! – прошептала.
Он обернулся – и тоже завис.
– Кис-кис! – сказала я псу приветливо.
Пес двинул к нам меленькими неуверенными шажочками.
Через минуту я трепала собачью холку, чесала пузо… Обалдеть – живой, здоровый – и не лает! Ластится… Что за мистика? Случаем, не кота ли в него закачали? Здесь как раз площадка № 3 неподалеку, какая-то сотня-две километров…
– Смотри! – Леха показал мне такое… такое… Я вздрогнула.
За ухом пса был вытатуировано клеймо! Очень знакомое клеймо…
– Гаврила! – прошептала я. Голос просел.
Пес, услышав свое имя, заскулил. И лизнул меня в лицо. Меня! В лицо!
Я растерянно выпрямилась. Почему, как? Он же сбежал три года назад – и с концами. Никто его, телепортированного, не лечил, не восстанавливал, не оживлял. Он САМ! Из монстра превратился в нормального – с виду хотя бы. И вернул свою добрую изначально сущность.
– Понимаешь, что это значит? – прохрипел Леха.
Я кивнула. Чего тут понимать… Он смог – и мы сможем.
Ноги перестали держать, я осела на землю. Гаврила улегся рядом.
– В принципе, логично, – продолжал рыть Леха. – Тело со здоровыми мозгами в свободной среде приходит к единому знаменателю. До – была личность, и после – почему бы не стать прежней, основа-то не изменилась, просто нужно время. С другой стороны, теперь ты не зажат тисками тысячелетнего прошлого, вырасти может что угодно. Если поливать правильно, то…
– Леш… – прерываю его. Смотрю снизу вверх, очень стараюсь не разрыдаться. – Лешенька… Это значит – настанет время – и я! Обниму! Таньку!
Военный суд наивысшей формы секретности проходил на удивление буднично. Охранники ввели обвиняемого, сняли наручники и вышли, оставив наедине с тремя судьями. Бывший полковник Александр Давидович окинул взглядом неказистую обстановку помещения.
– Присаживайтесь! – пригласил убеленный сединами старец.
Кто таков этот старец? Ни фамилии, ни чина не знает. Зато двое других – известные генералы.
Потер запястья, восстанавливая кровообращение, синяки будь здоров останутся. Н-да, о синяках страдает… а что еще остается, не о расстреле же думать, который реально светит.
– Слушаем вас! – вскинулся бритоголовый.
– Бумагу и ручку можно? – попросил обвиняемый.
Поправив очки и откашлявшись, он заговорил. Начал совсем не с того, чего от него ждали, – начал с науки. В процессе чертил графики, схемы, разъясняя суть процессов. И лишь после перешел, собственно, к объяснению своих действий, квалифицированных обвинением как измена Родине.
В довершение добавил:
– В курс дела меня не посвящают, но почему-то мне кажется… нет, я уверен – их не поймали. Ведь так? – Бритоголовый согласно кивнул на его вопросительный взгляд. – Вот видите… И не поймают. Они не будут на нас работать. Но. Но если в нашу страну придет беда – они встанут на защиту, вот здесь я уверен на сто процентов. И будут биться. Представьте себе отряд, в котором такие бойцы… Представили? Вот и я представил. А возникнет необходимость – в их силах увеличить число себе подобных, раскрыв секрет линзы. Как я понимаю, формулы по-прежнему нет, не помогли доктора-академики…
Он помолчал, собираясь с духом на финальный аккорд.
