Ознакомительная версия.
— Благодарю.
Идея не очень-то привлекала, но в ней чувствовался здравый смысл. Во дворец мог пройти кто угодно в любое время суток. До сегодняшнего дня Найл был в полной безопасности. Но виновный в гибели двух убийц может сам стать жертвой убийства.
— Я сейчас пойду и распоряжусь, — сказал Дравиг.
— Погоди. Надо сказать тебе кое о чем еще. Ты знал, что Скорбо все это время по-прежнему убивал и поедал людей?
— Как!
Безмерное удивление Дравига дало понять, что он ни о чем не подозревал.
— Мой брат говорит, об этом знали многие, включая Сидонию, начальницу стражи Смертоносца-Повелителя.
— И она при всем при этом не докладывала? Она будет наказана.
— Не надо, ее вины здесь нет. Как и другие, она считала, что Смертоносцу-Повелителю об этом известно.
— Какая нелепость! — Дравиг начинал гневаться. — Смертоносец-Повелитель дал тебе слово, а его слово священно!
— Я это знаю. Но люди нашего города этого еще не понимают. Им нужно время, чтобы научиться.
Дравиг уже догадывался, каков будет следующий вопрос.
— Он действовал в одиночку?
— Нет. Я думаю, у Скорбо была компания сообщников из числа близких друзей. Я знаю, кто это может быть. У Скорбо был свой круг друзей, все родом из одного района Астигии, где поклоняются Черному Богу Горы. Мне говорили, что они иноверцы, но я до сегодняшнего дня все никак не верил. Они должны быть наказаны.
— А это разумно? — Дравиг выказал непонимание. — Наказание пауков за убийство людей — не вызовет ли оно возмущения?
— Суд должен свершиться. Они не только ослушались Смертоносца-Повелителя, но и нарушили волю богини. Это преступление, достойное смерти.
Найл умолк, у него не было ни особого желания, ни резона выгораживать плотоядных сообщников Скорбо.
Дравиг почувствовал, что беседа подходит к концу.
— С твоего позволения я пойду.
— Погоди. Я с тобой.
Нефтис по-прежнему караулила у двери. Найл велел ей позвать гужевых.
— Готовы в путь? — Симеон поднялся на ноги.
Найл повернулся к Дравигу.
— Мне бы хотелось, чтобы ты проводил нас к больнице.
Паук, если можно так выразиться, неохотно кивнул.
— Думаю, будет лучше, если с нами сходит твой брат, — сказал Симеон, — Надо что-то делать с его пальцем.
— Что, кровь все еще течет?
Действительно, обмотанный вокруг пальца носовой платок набух кровью. Стоило Вайгу его убрать, как на ранке проступила свежая кровь.
— Почему она не запекается?
— Мне кажется, — рассудил Симеон, — там на лезвии какое-то вещество, мешающее свертыванию. У меня есть отвар, от которого все это должно пройти.
Ночь была холодная и на редкость ясная, луна светила над самой головой. Пока стояли в ожидании гужевых, Найл поискал глазами дом на той стороне площади, где убили Скорбо. Удивительно, но дома там больше не было, виднелась лишь прогалина. Дравиг понял, что высматривает Найл.
— Его снесли. Дом, где совершилось убийство, считается у нас нечистым местом.
— Рабочие нашли свинцовую пластину?
— Мне об этом не сообщали, но я узнаю.
Симеон, слыша то, что говорит Найл, спросил:
— Ты думаешь, пластина — это передатчик?
— Не исключено. Куда ты дел кулон?
— Он здесь, — Симеон хлопнул себя по карману.
— Осторожнее. Он может быть опасен.
Наконец-то прибыли гужевые, закутанные в меха. Найл забрался первым, следом за ним — Вайг и Симеон.
— В больницу.
Дравиг шагал за колесницей мерной, неспешной поступью; даже когда гужевые пошли рысью, ему не стоило труда держаться с ними вровень.
Найл поглядел на сидящего посередине брата, перевел взгляд на его перевязанную руку (Джарита снабдила длинной полосой материи).
— Как самочувствие?
Вайг осклабился с показной веселостью.
— Прекрасное. — Он поднял руку, на повязке уже проявилось пятно крови. — Течь не перестает, а так в целом нормально.
Тем не менее Найл поглядывал на брата с беспокойством; в гулко скрежещущей по насту колеснице лицо у него казалось неестественно бледным, даже призрачный лунный снег не скрывал этого.
Передняя дверь больничного корпуса была закрыта, но Найл стукнул как следует, и она отворилась. Симеон повел их по смутно освещенному коридору, пахнущему хлоркой и лекарствами. Из дверного проема выглянула женщина в одежде рабыни, но, завидев паука, выпучила глаза и проворно скрылась. Дверь послеродовой палаты была открыта, оттуда доносилось тяжелое дыхание роженицы. В конце коридора Симеон повернул налево и остановился перед неприметной деревянной дверью. Раздраженно покачал головой:
— Говорил же поставить кого-нибудь караулить. — Он толкнул дверь и замер на пороге, — Бог ты мой!
Найл стоял у него за спиной и не мог толком видеть, чем вызвана такая реакция. Продолговатая каморка с белеными стенами была освещена единственным подслеповатым фонарем, чадящим в угловой нише; по стенам висели белые туники. В центре комнаты стояли две скамьи, и еще одна возле задней стены. На этой скамье ногами к двери лежал труп. И только приглядевшись, Найл понял, что так поразило Симеона. Труп был без головы. Секунду спустя Симеон стоял на коленях возле еще одного бездыханного тела, лежащего меж скамей.
Вайг вытаращился через плечо Найла.
— Кто это?
— Джуд, сторож… Дайте мне нож.
Даже в ущербном свете фонаря было видно, что лицо у мертвеца распухло и все в крови, а рот оскален в гримасе предсмертной муки. Симеон пошевелил ножом в области шеи. Покачал головой.
— Бесполезно. Бечевка впилась так, что не срезать. Только вместе с горлом. Да ему уж и все равно.
Дравиг забрался в каморку следом, заполонив громоздким туловищем весь остаток пространства. Он стоял, глядя сверху вниз на бездыханное тело.
— Это человек, который умер нынче днем.
— Я знаю, — кивнул Найл, глядя на знакомый порез на предплечье, оставленный отравленным ножом.
— А еще одного они уволокли.
— Ты уверен, что его вообще сюда привозили? — спросил Найл.
— Уверен. Прежде чем отправиться к тебе, я проследил, как его сюда занесли.
Мысль, что была на уме у Найла, вслух выразил Вайг:
— Может, он на деле и не был мертв.
— Ну да! Мертвее мертвого, чтоб мне не жить, — сказал Симеон.
Найл зажег еще один фонарь от того, что в нише, и повел им над полом.
— Посмотрите, кто-то вынес голову через дверь.
На дощатом полу виднелись брызги засохшей крови.
— Тогда получается, их было по крайней мере трое, — заключил Симеон.
— Почему трое? — переспросил Вайг.
Ознакомительная версия.
