9
– Под нами протяженный объект, капитан.
Интересно...
– Объект или поверхность? – пробую уточнить я.
Камилла отвечает не сразу – анализирует поступающие локационные данные. Похоже, они сбивают ее с толку.
– Поверхность. Мы снижаемся ускоренно. По-видимому, действует гравитационное поле.
Еще интереснее. Планета, что ли?
– Нет. Поверхность в первом приближении плоская. Продолжать снижение?
– Да, но так, чтобы не шмякнуться. Хочу сперва взглянуть, что за поверхность.
– По отражательным характеристикам идентична морской воде.
Что?
Я не брежу. Это было бы слишком просто.
Что может быть похоже на морскую воду?
Морская вода.
Еще, кажется, околоплодная жидкость имеет примерно ту же соленость. Но не настолько же я ненормален, чтобы считать, что подо мной расстилается океан околоплодной жидкости!
Пусть это будет вода. Я хочу, чтобы подо мной оказался океан именно морской воды, а не чего-то еще! Понимаю умом, что все это вздор, что в той вселенной, куда я оказался заброшен, вода может оказаться далеко не самой распространенной жидкостью, но все же прошу: пусть будет вода!
Вот она, поверхность! Я ее вижу. И впрямь похоже на море, покрытое рябью волн. Таким оно выглядит с борта аэробуса в безоблачную погоду.
– На какой высоте прервать снижение, капитан?
– На ста метрах. Наблюдаешь ли еще какие-нибудь объекты?
– Да.
– Что это?
– Не могу идентифицировать. Объект находится на поверхности жидкости.
– Дуй к нему.
– Ситуация непредсказуемая, капитан. Рекомендация: принять меры к возвращению.
Хотел бы я знать, какие это меры! Как всякая женщина, Камилла любит требовать невозможного.
– Вперед, я сказал. Вперед!
Я не знаю, что там за объект. Возможно, он убьет меня. И пусть. Возможно, я наконец пойму или хотя бы начну понимать, куда меня занесло и что мне с этим делать. Еще лучше. Пугает третий вариант: я не пойму ничегошеньки и останусь жив. Во всяком случае до тех пор, пока в кораблике не иссякнут запасы воздуха, воды и пищи.
Наверное, глупо лететь к объекту. Но еще глупее – не лететь.
– Вперед, Камилла...
Искусственная гравитация в две трети земной, мягкие кресла, сколько угодно кофе. Экран в полстены. В десятый раз просматриваем одно и то же, и не надоедает.
Генерал Зельц, полковник Горбань, майор Тыгдымов, капитан Новиков – все здесь, плюс еще несколько военных чинов. Плюс я – с уставшим языком от бесчисленных ответов на бесчисленные вопросы.
Меня бы упрятали в психушку, не будь этой записи. А как ей не быть? Разумеется, писалось все: состояние моего организма, мои действия, реакция корабля на них и уж в первую очередь – наружный обзор. Ничего не пропало, все сохранено, никакая внешняя сила не озаботилась стереть записи, и, видимо, не зря.
– Кхм! – кашляет один из трехзвездных генералов. – Это кит или все же черепаха? Чья там спина?
Вид у трехзвездного заметно сконфуженный, как будто вместо командно-штабного учения он попал на концерт младшей группы детского сада.
– Эксперты еще работают, – отвечает Зельц. – Но, в сущности, не все ли равно? Слоны, во всяком случае, видны отчетливо.
– Бред... – выразительно качая головой, бурчит трехзвездный.
– Разведданные, – поправляет Зельц.
Я тоже смотрю на экран. Вот они, три слона, держащие на спинах земной диск. Земной, а не какой-нибудь, в том нет сомнений. Сейчас ракурс поменяется – я начну облет хрустального купола по окружности, а потом зайду сверху. Снаружи купол прозрачен, и сквозь него в разрывах облаков отчетливо предстанет Земля – плоская, как на проекции Меркатора. Континенты и океаны имеют вполне узнаваемые очертания.
Плоский диск под хрустальным куполом. Наверное, по куполу ходят небесные светила, только снаружи их не видно. Диск покоится на спинах трех колоссальных слонов, а слоны попирают спину какого-то океанского чудища, невесть зачем согласившегося служить плавучим фундаментом для карикатурно-нелепой конструкции мироздания.
Это тот объект, что засекла Камилла. Единственный объект того мира, если не считать бесконечной зыби бесконечного океана. Других объектов в том мире нет, да и зачем они? Я напрасно рыскал над водной поверхностью во всех направлениях, не найдя ни других плавучих чудес, ни берегов. Случается, что метафоры не лгут: это и в самом деле безбрежный океан.
А потом меня вышвырнуло в обычное пространство. Неожиданно. Без предупреждения. А глухая зона попросту исчезла.
Здрассьте! Вот он я. Заждались?
Я больше не дурил, но мне уже не верили – перехватили управление и доставили на борт «Гладиатора» в лучшем виде, как груз. И начались допросы – обычные и под гипнозом, письменные показания с непременным указанием самых незначительных подробностей и процедуры с применением ментоскопии. Тем временем целая банда экспертов изучала записи, сделанные моим корабликом, и сам кораблик.
А кончилось это тем, что я сразу же назвал про себя «круглым столом» в относительно демократичной обстановке – еще одной попыткой понять суть явления. Почему бы и нет, если все усилия экспертов приводят лишь к выявлению все новых и новых элементов паззла, а сам паззл не складывается?
Это У НИХ он не складывается...
– Чему вы, собственно, улыбаетесь? – внезапно рявкает на меня полковник Горбань.
Разве я улыбался? Между ехидной усмешкой и улыбкой не больше сходства, чем между колибри и кольраби, но полковнику это невдомек.
– Быть может, вам есть что сказать? Только по существу!
Теперь все смотрят на меня, и генерал Зельц едва заметно кивает: давай, мол, выведи нас из затруднения. Зельц из тех утопающих, кто не пренебрегает соломинками.
Ну что ж...
– Если по существу, то все гипотезы, что я здесь слышал, – мусор. – Тон мой нагл, но что я теряю? – Вот что с нами произошло, если хотите знать. Испорченный ребенок неожиданно спас птичку, а взрослый увидел это и сказал чаду: «Твое счастье. Драть бы тебя за твои проделки и в чулан посадить, но раз такое дело – ладно уж, гуляй...»
– Поясните, – бросает Зельц. Он хмурится, как и все.
– Пожалуйста. С чего все началось? С появления одиночного космоида. Привлеченный парами ртути – возможно, единственным средством, способным ему помочь, – он рвался во внутренние области Солнечной системы. Какое-то время я стоял у него на пути, а потом разнес бак танкера. Космоид получил то, что хотел, стряхнул паразитов и полетел по своим делам. Надеюсь, вы помните, что я не позволил «Самураю» расстрелять его?
