Десерт я доел с аппетитом, явно порадовавшим Сану. Мы вернулись к себе, я прогнал Педеля, крутившегося у меня под ногами, и начал тренировать схему на простейшие задачи. Как ни странно, все шло хорошо. К вечеру Сана уже беспокоилась:
– Но разве так можно? – мягко выговаривала она мне. – Все утро только делал вид, что разбираешься в схемах, зато вечер проработал с утренней интенсивностью. А прогулка?
– В конце концов, могу я сам решать, что мне делать, а что – нет?
– Я не об этом. Ты изматываешь себя…
– Мне просто не хватает времени. От ежедневных прогулок придется отказаться, в лучшем случае я смогу выходить на лыжах один-два раза в неделю, но часа на четыре.
– Разумеется. Не забывай только «микки».
– Конечно, не забуду. Ты ведь знаешь, что я без няньки ни на шаг.
– Я плохая тебе нянька, милый…
– Плохая. Злая. Неласковая. Ворчливая. Вот.
– Как быстро дети вырастают из своих игрушек и своих нянек…
– А давай сделаем все наоборот. Я сам стану тебе нянькой. И, честное слово, я уж не отпущу тебя никуда одну. И не позволю работать невыспавшейся. И не уложу спать непрогулянной…
Она вдруг побледнела.
– Нет, нет, если можешь – пусть все останется, как есть…
И снова я не мог понять – читаю ли я ее мысли, или это моя фантазия, но мне отчетливо послышалось дальше: «Если ты будешь нянчиться со мной, носить меня на руках, баюкать меня – я буду каждую минуту чувствовать, что умираю».
– Ну. ладно, – сказал я ласково. – Все остается по-твоему. А я хочу спать, нянюшка.
Я долго гладил ее золотые волосы, гладил даже тогда, когда она уснула. Потом уснул и я. Но во сне мне явилась черная девочка, и я был не рад ее приходу. Она сидела на спине огромного оленя, обнимала его за шею и говорила: «Он у меня хороший», и я не мог понять, как она может говорить так об олене – ведь он ей вовсе не брат…
На другой день Элефантус, Сана и Патери Пат, наконец, разрешились. Это, правда, была только часть того, что я должен был закодировать, даже не половина – только симптоматика, но все равно это была уже активная работа, и я вздохнул свободно.
Для Саны наступили блаженные дни – она могла кормить меня с ложечки. Я буквально не выходил из кибернетической, куда все прибывали и прибывали старые и новые машины. В основном это были кибер диагностики, или киды, по важнейшим видам облучения. Она-то знала их прекрасно, хотя где она могла с ними сталкиваться? Как-то я не выдержал и спросил ее об этом. Сначала она сделала вид, что не расслышала, а потом сказала как-то вскользь, что последние годы заведовала радиационной лабораторией Сахарского космодрома.
Работы все еще было по горло, и Сана все стояла у меня за спиной с той именно лентой, которая могла мне понадобиться в ближайшую секунду, с бутербродом или свитером, и я примирился со всем этим.
И вдруг все кончилось. Мне казалось, что остановка только за мной, а на деле выходило, что я торопился впустую, так как дальнейшая программа не составлена еще и вчерне и ожидаются материалы из Колхарана и Мамбгра.
Сана предложила мне продолжить теоретические занятия с Педелем. Я довольно резко ответил, что он слишком перегружен подсчетом всех поглощаемых мной продуктов. Сана посмотрела на меня укоризненно и заметила, что не может делать это собственноручно только потому, что не располагает достаточным математическим аппаратом.
Я облегченно вздохнул – наконец-то у Саны пробудилось чувство юмора. Я не удержался и спросил, за кем еще из ее сахарских космонавтов она ходила с бутербродами и теплыми набрюшниками. Сана опустила голову.
– Я чувствовала, что рано или поздно ты задашь мне этот вопрос, – сказала она тихо, – Эти одиннадцать лет я выполняла свой долг. И только. Я никого не любила кроме тебя, Рамон.
Я сжал кулаки. Ну что я мог сделать?
Больше у меня не появлялось желания напоминать ей о прошлом.
К концу обеда на третий день моего вынужденного отдыха я не выдержал.
– Послушай, Патери, – сказал я за обедом. – Может быть, ты передашь мне некоторые материалы, не дожидаясь тех, что должны прибыть с востока? Не беда, если там не все будет доработано – Сана исправит на месте.
Патери Пат вскинул голову. Лицо и шея его стали вишневыми, багровыми и, наконец, ослепительно алыми, как свежеободранная говядина.
– Если ты страдаешь от избытка свободного времени, – ответил он сквозь зубы, – можешь прогуляться на лыжах. У тебя это здорово получается.
Он уткнулся в тарелку и торопливо доел, шумно дыша и сминая скатерть. Быстро встал, отвесил неопределенный поклон и вышел. Его черный «бой» засеменил за ним.
По тому, как посмотрели друг на друга Сана и Элефантус, я понял, что они тоже ничего не понимали.
Не завидовал же он мне в конце концов?! А может, он так же, как и я, хотел бы сейчас не знать?..
Меня утешало то, что.Патери Пат считался в какой-то степени талантом или даже гением, а таким даже положено быть немножко свихнувшимися.
Я преспокойно доел свои черешни и повернулся к Сане:
– Благими советами нужно пользоваться. Отдохнем немного, и – в горы. Только учти, что на сей раз я без тебя не пойду.
Сана беспомощно развела руками:
– Я не экипирована.
– Какая жалость! – я состроил постную рожу. – Ну, идем, мне придется поделиться с тобой одной лыжей.
Она тревожно глянула на меня. Попрощалась с Эле-фантусом. Молчала всю дорогу.
Дома я пропустил ее вперед, а сам задержался в маленьком холле. Педель, неизменно сопровождавший нас всюду, въехал в дом и покатился было на рабочую половину, но я его остановил:
– Педель, – сказал я тихо, – мои лыжи, палки и ботинки, и еще одни лыжи, палки и ботинки, те, что поменьше, в той же кладовой.
Он стоял передо мной навытяжку.
– На складе Егерхауэн-юг-два имеется только одна пара лыж, палок, ботинок.
– Что ты врешь, милый? – удивился я. – Они лежат рядом, я сам видел. Ты просто забыл.
– Совершенно верно. Забыл.
– Так принеси обе пары.
– Не могу. Помню только об одной. Другой на складе Егерхауэн-юг-два не имеется.
Мне не хотелось лезть самому. К тому же мне хотелось переиграть того, кто хотел меня обмануть.
– Совершенно верно, – сказал я. – Ты не можешь помнить о второй паре. Ее до сих пор и не было. Я положил ее туда сегодня утром. Понял? Я положил, это мое. Ты увидишь их, запомнишь, что обе пары мои. Так вот, принеси их мне,
Через минуту Педель приволок то, что мне было нужно
– А теперь пригласи сюда Сану Логе.
Когда она вошла, я обернулся к ней с самым невинным видом:
– Посмотри-ка, что нашел Педель. Вот умница! Я уверен, что все будет тебе как раз впору.
Сана величественно повернулась к роботу:
– Ступайте, Педель, продолжайте работу.
