Марка понял, что человек живет в своем иллюзорном мире, как и тот старик с ящиком. Но потом Марка вдруг догадался, что за паутина окутывает несчастного безумца: это было давнее изобретение, предназначенное для борьбы с космофобией. Человеческий разум и тело полностью контролировались устройством, имитировавшим земное окружение. Изобретение работало неплохо, но от него пришлось отказаться, потому что однажды подсоединенный, этот имитатор должен был быть подсоединен постоянно, в противном случае наступала смерть от острого психического шока. Кроме того, в результате использования устройства возникал своего рода рак, распространявшийся по спинному мозгу и приводивший к смерти более ужасной и мучительной, чем смерть от космофобии.
Человек в паутине, теперь казавшейся Кловису клеткой, приблизился, передвигаясь судорожными рывками. Изнутри высунулась рука и коснулась плеча Марка.
– Ты, – сказал ясный голос. – Ты, ты. Ты. Ты.
Последовало долгое напряженное молчание.
– Я, – произнес наконец человек, заключенный в клетку, развернулся и направился на прежнее место.
Марка двинулся дальше. Человек в клетке назвал это место Райскими Кущами, однако оно больше походило на Преисподнюю. Видимо, весь городок был населен сумасшедшими.
Кловис постучал в стену ближайшей хибары и позвал:
– Есть кто-нибудь?
После этого он, наклонив голову, вошел. Запах в помещении был ужасен. С большого квадратного матраса внезапно поднялся юноша. Лежавшая рядом с ним девушка отвернулась.
Но были ли они действительно молоды? Приглядевшись, Марка понял, что так, скорее, могли выглядеть чудом омоложенные старики.
– Убирайся, – грубо сказал мужчина.
Снаружи Марка отдышался и огляделся. Он начал понимать, что было бы гораздо разумнее покинуть городок и вернуться к скутеру.
Почему все эти люди прибыли сюда? Почему они избрали для себя столь ужасное существование?
Блуждая по неухоженным, запутанным улочкам, Кловис встретил еще одного человека. Его череп был вскрыт так, что можно было видеть мозг, защищенный чем-то вроде силового экрана. От мозга к ящику на его спине, переплетаясь и извиваясь, как змеи, тянулись провода.
– Почему ты здесь? – спросил его Марка. Мужчина меланхолично улыбнулся:
– Потому что я этого хотел.
– Это сделал Орландо Шарвис?
– Да.
– Наказание?
Улыбка расплылась еще шире:
– Нет, конечно. Я сам просил его. Ты понимаешь, благодаря этому я, вероятно, самый умный человек в мире, – он показал пальцем на ящик за спиной.
Внезапно улыбка сменилась выражением страха.
– Не задерживай меня, мне надо спешить.
– Куда?
– Этой штуке требуется огромное количество энергии, ее надо подзаряжать каждые двадцать минут. Или я умру, – спотыкаясь, он побрел дальше.
– Шарвис дал, Шарвис взял, – произнес за спиной чей-то саркастический голос.
Марка не узнал цитаты, но, оглянувшись, узнал говорившего.
Бледный, тонкогубый, с глазами, полными горечи, человек расправлял складки свободной черной тоги. На пальцах его было множество колец с ганимедскими гипноалександритами. Сконцентрировав на них внимание, можно было впасть в сомнамбулическое состояние.
Это был Филос Дамьяго. Он совершил последнее до набега пришельцев убийство на Земле. Он исчез сто пятьдесят лет назад. Но его лицо Марка знал по историческим фильмам. Марка невольно усмехнулся, подумав, что Дамьяго, вернувшись на дневную сторону, уже не будет единственным убийцей и потеряет свою исключительность.
– Филос Дамьяго?
– Да, верно. Как тебе мой вариант цитаты? Ты знаешь ее?
– Боюсь, что нет.
– Мало читаешь.
– Я думал, что неплохо образован, но…
– Это из Библии. Я много читал древних авторов: Шекспира, Милтона, Толстого, Хедсона. Слышал эти имена?
– Слышал и читал кое-что у каждого, насколько я помню.
– Я был литературоведом. Древняя литература была моей специальностью. Я, наверное, чересчур увлекся ею…
– Ты убил своего брата…
– Именно. Но кровь и смерть – не для меня. Боюсь, я слишком много возомнил о себе…
– Ты здесь с тех самых пор?
Дамьяго покачал головой:
– Нет, сначала я пожил немного в сумеречной зоне и только потом прибыл сюда.
– Искал Орландо Шарвиса, да?
– Да. Как и все остальные, до меня и после.
– Не похоже, чтобы это тебя как-то изменило, в отличие от прочих.
Дамьяго улыбнулся:
– Во всяком случае, не внешне.
– Так что же ты хотел от Шарвиса?
– Время. Я хотел, чтобы у меня было достаточно времени для изучения каждого произведения литературы, когда-либо написанного, и время, за которое я успел бы написать мою историю литературы.
– И Шарвис помог тебе?
– Да, конечно. Он прооперировал меня, я могу теперь прожить еще, по крайней мере, пятьсот лет.
– Да, времени действительно достаточно, чтобы сделать все, что ты хочешь.
– Согласен, – губы Дамьяго шевельнулись, словно он хотел добавить что-то еще.
– Так в чем же дело? – Марка почувствовал раздражение. Ему не терпелось отыскать Тейка.
– Операция повлияла на мой мозг, на оптические центры. У меня дислексия.
Кловису стало жаль его.
– В этой ситуации ты держишься молодцом. У тебя, должно быть, могучая воля, Дамьяго.
Дамьяго пожал плечами.
– У меня есть свои способы сохранять рассудок. Я нашел себе новое развлечение. Ты хотел бы взглянуть?
Дамьяго повернулся и вошел в ближайшую хибару. Марка последовал за ним. Хорошо освещенное помещение оказалось больше, чем он ожидал. В центре, на возвышении, стояла большая незаконченная композиция. Она, безусловно, производила впечатление, но какое? В качестве материала были использованы человеческие кости.
Марка изменил свое мнение о состоянии психики Дамьяго.
– И тебе долго приходится искать материал? – спросил Марка, не зная, как выпутаться.
– Да нет, они все приходят ко мне, в конце концов. Если вдуматься, я самый ценный член этой общины. Они хотят умереть, а мне нужны их кости. Со временем, возможно, ты тоже придешь ко мне…
– Не думаю.
– Не зарекайся. Ты же прибыл сюда в поисках Орландо, верно? И не собираешься покидать нас, увидев, что здесь творится с людьми?
– Вполне вероятно, именно так я и поступлю.
– Разумно, – Дамьяго присел на край постамента. – Тогда уходи! Прощай!
– Но я хотел бы выяснить все до конца. Мне кажется, Аллодий, замечательный поэт, артист, художник, тоже должен быть здесь, и человек по имени Тейк…
– А-а, ты уже колеблешься. Я предупреждал Аллодия и предупреждаю тебя: ничего хорошего из этого не выйдет.
– Орландо не любит посетителей?
– Напротив. Он очень рад им. Будет рад и тебе, особенно когда ты скажешь, чего хочешь. Ты ведь тоже чего-то хочешь от него?
