— Поздравляю.
— Надеюсь, нам есть чему радоваться, — сказал Гас, осушив стакан примерно на треть. — У нас сто двадцать восемь мест из ста пятидесяти. Это выглядит замечательно — на бумаге.
Он допил то, что оставалось в стакане.
— Человек на сорок из них мы действительно можем положиться. Это люди Компании и независимые бизнесмены, которые знают, на чем стоит их бизнес. Еще человек тридцать — честные политики: раз продавшись, они служат тому, кто их купил. Удивительно, — заметил он, — стоило завести на этой планете политику, и здесь тут же развелись политиканы! Что до прочих, они, по крайней мере, не социалисты, не лейбористы-радикалы и не враги Компании. Ничего лучшего у нас не будет, и я надеюсь — хотя ручаться бы не стал, — что они окажутся достаточно приличными. По крайней мере у нас нет достаточно богатых противников, которые могли бы их перекупить.
— Когда Собрание начнет работу?
— Через две недели, в понедельник. В отеле «Мэллори». Компания оплачивает все счета. Накануне, в воскресенье вечером, будет банкет. Представляю, как это будет выглядеть! Наутро все они будут мучиться с похмелья.
Гас брезгливо поморщился. Сам он, видимо, никогда в жизни похмельем не страдал.
— А к вечеру снова станут устраивать вечеринки в отеле. Так что по-настоящему работать они будут разве что часа два после обеда. Да, может, оно и к лучшему.
Он посмотрел на свой пустой стакан, потом на бутылку. Джек подвинул бутылку к нему.
— Набрали сто пятьдесят человек вроде этого вашего Горация Стеннери, или Эба Лаутера из Честервилла, или Барта Хогана из округа Биг-Бенд — я года полтора назад добился его оправдания по делу о краже скота, — и все они будут стараться показать избирателям, какие они крутые государственные деятели, внося всякие мелкие поправки, до которых ни у кого другого просто не хватит глупости додуматься. Мы с Лесли Кумбсом написали вполне приличную конституцию. Страшно подумать, на что она будет похожа, когда они с нею управятся!
Он допил второй стакан. Прежде чем он успел налить себе третий, Джек предложил:
— Пошли погуляем, пока народ не собрался.
Они пошли по тропинке, ведущей на пастбище. Среди построек играло довольно много пушистиков. Было уже довольно поздно, и они успели утратить интерес к занятиям и сбежать из школы. Многие перешли через мост, чтобы поглазеть на чудеса, которые творят Большие с машинами.
Двое, оба самцы, подошли к ним.
— Пьивет, Папа Джек! — сказал один, а другой спросил:
— Папа Джек, а кто этот Большой с мехом на лице?
Гас рассмеялся и присел на корточки, чтобы оказаться с ними на одном уровне.
— Пьивет, пушистики! Как имена ваши?
Они уставились на него с недоумением. Гас всмотрелся в серебристые диски у них на груди. На них не было ничего, кроме регистрационных номеров.
— В чем дело, Джек? У них что, нет имен?
— Мы даем имена только тем, кто хочет остаться здесь. А так имена им дают люди, которые берут их к себе.
— А что, своих, пушистиковых имен у них нет?
— Они не очень удачные. «Большой», «Маленький», «Другой» и так далее. В лесах они обычно обращаются друг к другу просто «эй, ты!»
Гас чесал одного из пушистиков за ухом — пушистики все это любят. Другой пытался вытянуть у него из ножен нож.
— Эй, брось! Не трогай — острое. Ты понимаешь, что такое «острое»?
— Конечно! Моя нож ост'ый тоже! — пушистик достал из чехла в своей заплечной сумке и показал Гасу трехдюймовый ножик. Для него он был все равно что для человека — девятидюймовый. Лезвие было острым, как бритва: видимо, пушистик жил здесь уже достаточно давно, чтобы научиться точить нож. Другой пушистик тоже показал свой нож, и тогда Гас разрешил им посмотреть свой. У него была рукоятка из рога зароленя. Пушистики ее тотчас узнали.
— Такку, — сказал один. — Ты убил из г'омыхалки?
— Большие зовут такку залолень, — укоризненно сказал другой. — Большие зовут г'омыхалку 'ужьем.
Пушистики увязались за людьми, болтая обо всем, что видели вокруг. Гас посадил их на плечи и понес. Все пушистики любят ездить верхом на людях. Поэтому, когда они вернулись в садовый домик, где Джордж Лант и Панчо Айбарра смешивали коктейли, а Рут ван Рибек и Линн Эндрюс готовили угощение, пушистики все еще ехали на Гасе. Обычно пушистики не путались под ногами во время коктейля: это было время, когда Большие занимаются своими разговорами. Однако эти двое отказались уходить от Гаса и сидели на траве, потягивая сок через соломинки.
— Попался Браннард! — жизнерадостно заметил Джордж Лант. — Теперь ты для них Папа Гас!
— Ты хочешь сказать, они захотят остаться со мной? — Гас, похоже, слегка испугался. Он относился к пушистикам, как некоторые холостяки относятся к детям, то есть любил их, но предпочитал, чтобы они принадлежали кому-то другому. — В смысле, насовсем?
— Конечно, — сказал Джордж. — Среди пушистиков разнесся слух, что у всех пушистиков будут свои Большие. И они тебя присвоили.
— Ты будешь наш Большой? — спросил один из пушистиков. Они оба к этому времени успели потерять интерес к соку и пытались вскарабкаться Гасу на спину. — Ты нам н'явишься.
— А может, это и не такая уж плохая идея? — призадумался Гас. — Я как раз собирался завести себе домик подальше от города, минутах в десяти — пятнадцати полета.
Принимая во внимание мощный автолет Гаса и то, как он на нем гонял, это вполне могло означать «в четырех-пяти сотнях миль».
— Мне нравится, когда по ночам темно, и если ты соскучился в тишине, то тебе приходится устраивать шум самому.
— Я знаю, — сказал Джек. Он огляделся вокруг и вспомнил, каким был когда-то Лагерь Холлоуэя. — Когда-то здесь было так же.
На следующее утро Гас еще не встал, а Холлоуэй уже был у себя в офисе. Он пару часов возился с бумагами, потом пошел взглянуть, как идут дела в школе и в клинике, аптеке и стационаре Линн Эндрюс. Линн доложила, что сегодня ночью родился еще один жизнеспособный пушистик, причем с такой гордостью, словно сама его родила. Это был один из первой волны младенцев, зачатых во время бума сухопутных креветок. Период вынашивания у пушистиков — чуть более полугода. Младенцы, зачатые после того, как пушистиков начали снабжать хокфусином, начнут появляться на свет не раньше марта. Возможно, со временем им придется иметь дело с демографическим взрывом… Но в таких случаях следует поступать по примеру Скарлетт О'Хара: мне хватает сегодняшних забот.
Гаса Браннарда он нашел перед домом, на лужайке, считающейся газоном, играющим с двумя пушистиками.
— Ты же ведь вроде собирался на охоту!
