Новая Каледония и Гваделупа отделились от Франции. Президент, верный своему либеральному курсу, подтвердил свободу волеизъявления народов.
Однако когда шестнадцатого декабря Корсика объявила независимость, грянул гром. Я получил разгневанную телеграмму из Москвы.
Пришлось объяснить, что подконтрольные нам корсиканские сепаратисты ни при чем. Просто французская эскадра из Тулона перебазировалась в корсиканские порты. Нашего посла пригласили в Елисейский дворец. Предварительно мы обсудили с ним ситуацию. Договорились, что обещаем Президенту полную поддержку во всем, кроме объявления войны Корсике. Пойти на военный конфликт с французским флотом было бы неразумно (наши ударные эскадры крейсировали в Тихом и Индийском океанах), политически неверно, а главное, в настоящий момент нам было выгодно, что основная часть французского флота выпадает из игры.
Посол вернулся из Елисейского дворца несколько ошарашенный. Я спросил, в каком состоянии он нашел Президента. Посол ответил коротко, фразой, которую я никак не oжидал услышать от вышколенного, хладнокровного дипломата:
"Рвет на жопе волосы!"
Рождественские праздники сбили накал политических страстей. Советское правительство предоставило Франции заем на льготных условиях. Традиционное новогоднее послание Президента республики по телевидению прозвучало оптимистично. Президент заверил французов, что временные финансовые трудности будут преодолены, франк обретет стабильность, начнется экономический подъем, и все это похоронит происки врагов республики.
Впервые в официальной речи Президент произнес слово "враги". Президент не уточнил, кого он имеет в виду. Однако "Юманите" после событий на Корсике называла оппозиционеров врагами республики, а левая либеральная пресса обвиняла Президента в мягкости.
Оппозиция как-то странно затихла. Даже "Фигаро", критикуя действия правительства, тем не менее призывала французов сплотиться вокруг Президента в этот тяжелый для страны час.
Корсиканский урок пошел впрок?
Меня это затишье тревожило. Я чувствовал, что что-то назревает.
Во Франции привыкли, что гангстеры нападают на банки, хулиганы вырывают на улицах дамские сумочки, карманники орудуют.в метро и больших универмагах, а домушники очищают квартиры. Но с подобным явлением французы еще не сталкивались: начался грабеж продовольственных магазинов и продуктовых лавок. Как правило, по ночам высаживались стеклянные витрины, и воры уносили ветчину, колбасу, сыры, консервы, даже овощи и фрукты. Вино, и особенно крепкие спиртные напитки, забирались ящиками, и часто на месте оставались пустые распитые бутылки.
Население роптало. Несмотря на недавно введенную цензуру, кое-где в прессе прорвались сообщения, что новый вид грабежей происходит в районах расположения советских воинских частей. "Юманите" поспешила объявить это фальсификацией, злостными слухами, хотя и допускала провокации со стороны ультраправых элементов. Тем не менее в наше посольство позвонили из ЦК французской компартии.
Я поехал в Венсенский замок. Меня принял новый командующий контингентом советских войск во Франции - маршал Советского Союза. Товарищ маршал был любезен, но холоден. Да, к сожалению, имеют место случаи. Командование принимает меры, ведется воспитательная работа. Однако прибыли свежие части, и среди солдат процветает круговая порука: те, кто ходят в самоволку, делятся добычей с часовыми наружной охраны. И далее маршал намекнул, что солдаты, в отличие от посольских товарищей, ночуют не в теплых парижских квартирах, а спят в походных мешках под палаточным тентом. Норма питания для рядового состава остается прежней. Рацион - перловка и пшенка со свиной тушенкой. Солдат не понимает, почему у рядового француза есть все, а он, воин-освободитель, вынужден перебиваться с хлеба на кашу. В этих условиях офицерам сложно поддерживать дисциплину и высокий моральный дух. Армия теряет терпениe.
13 февраля я задержался в посольстве допоздна (у меня теперь была приемная с двумя секретарями), когда по вертушке позвонил посол и потребовал срочно к себе.
В кабинете посла я увидел военного атташе, Белобородова, начальников спецслужб. Что-то стряслось!
Докладывал Белобородов. Двадцать минут назад он получил через верного человека записку от Мишеля Жиро. ДСТ и высшие чины полиции создали хорошо законспирированную сеть заговорщиков. О существовании заговора Жиро узнал в последний момент. Сам он под наблюдением. Все телефоны министерства внутренних дел, ДСТ и советского посольства прослушиваются. В полночь заговорщики войдут в Елисейский дворец. Возможно, к мятежникам присоединится часть национальной гвардии. Президенту предложат добровольное отречение. Более вероятно, что в ходе перестрелки произойдет "прискорбный инцидент".
Все как по команде взглянули на часы. Девять вечера. Времени для размышлений нет.
Где премьер-министр? По идее, на площади Колонеля Фабиана. Сегодня вечером в ЦК ФКП секретариат. Звонить туда бессмысленно. Вообще звонить куда-либо бессмысленно. Решено: посылаем взвод, нет, всю роту десантников к зданию ЦК французской компартии. Если, площадь оцеплена, пусть силой прорвутся и отвезут товарищей в Венсенский замок.
Командир роты охранения посольства выбегает из кабинета.
Второй вопрос: как связаться с Венсенским замком? Нарочных перехватят. ДСТ наверно предвидит и такой вариант. Разве что самому послу на машине с советским флагом удастся проскочить.
Но вот что перекрыто намертво - так это подступы к Елисейскому дворцу, туда сейчас и птица не пролетит. Успеет ли командование советских войск поднять по тревоге две дивизии из Венсенского леса? Не встретят ли их по дороге французские мятежные части? Пробьются ли на подмогу дивизии из Сенара? Французы все должны были рассчитать и позаботиться о блокировке русских. Какие будут политические последствия вооруженного столкновения между советской и французской армиями? Не покажется ли это объявлением войны? И тогда - как прореагирует Франция? Как ответят Соединенные Штаты? На ядерный конфликт советское правительство не пойдет.
Ясно одно. Президент не имеет физической возможности официально призвать на помощь советские войска. А раз так надо признаться, заговорщики нас обскакали. Но сидеть сложа руки? Или пуститься в авантюру, которая может все завалить? - Согласно Конституции, - спросил, я, - у кого в стране власть после Президента республики?
- У Премьер-министра, - ответил посол, - но временно, конечно.
- Полагаю, - сказал я, - что нам этого времени хватит. И откровенно говоря, я не понимаю, за каким чертом нам сейчас устраивать тараканьи бега и лезть во внутренние дела суверенного французского государства?
