Ознакомительная версия.
– У нас в Агойне – да, – отозвался Шевайс, после чего опустошил кружку и ударил донышком о столешницу. – На Грахе и Малом Ломбере – только если среди твоих родичей есть тот, кто служит богам, на Большом Ломбере по-разному, от страны зависит.
Олег махнул рукой в сторону стойки, привлекая внимание Вчерашнего Дня.
Он уже узнал про то, какие континенты есть в мире Талжонка, что за климат на каждом, что за народы их населяют, как они относятся друг к другу, кто кому друг, а кто кому заклятый враг. Но хотелось знать больше, а еще лучше – самому туда заглянуть…
Сейчас вот выпьет Шевайс еще пару литров и согласится наконец сводить друга с Земли к себе на родину.
– О, еще пиво? Хорошо, вот поверь мне! – заявил проводник из Талжонка, когда на стол перед ним опустилась наполненная доверху посудина с колышущейся шапкой пены.
Вчерашний День поставил черточку на пришпиленном к столу листке и унес пустую кружку.
– Конечно, – подтвердил Олег и сделал глоток из собственной кружки.
Сам он узнал о «Белом коне» пару месяцев назад, когда, пройдя сквозь «дырку», очутился на Пустошах и буквально через пять минут столкнулся с таким же, как он, проводником. Произошло недоразумение, началась стрельба, но закончилось все примирением и знакомством. Тогда новый знакомый и сообщил Олегу, что есть такое место и что там ему будут рады.
– Чем хорошо пиво? – развил мысль Шевайс. – Что пьешь-пьешь, а потом бах, бух! Просыпаешься, и все, что помнишь, – это вчерашний день.
– Так что там насчет… – Олег хотел вернуть беседу в прежнее русло, но его прервали.
– Чего ты всякую ерунду спрашиваешь? – заявил проводник из Талжонка. – Хороший ты человек, вижу я, искра в тебе горит. Давай я тебе кое-что другое расскажу! Знаешь ли ты, что помимо двенадцати «лепестков», есть и другие миры?
Про это Олег от кого-то слышал. Но вот о том, что в некоторые из них можно попасть, он даже не подозревал.
– Главное – место нужное знать! – заявил Шевайс, тыча кружкой вверх и расплескивая пену.
И он рассказал, что есть в Центруме места, в которых проводник открывает «дырку» не к себе домой и не в один из «лепестков», а в одно из многих пространств с совершенно необычными свойствами… В обитаемое или нет, с разумными аборигенами или населенное исключительно микроорганизмами, страшное или прекрасное.
– Почти все эти участки небольшие, так что на пару шагов в сторону отошел, и все, ничего не выйдет, – продолжал Шевайс, понизив голос, точно и в самом деле раскрывал огромный секрет. – И самое забавное, что такие же места есть и в наших родных мирах. Только работают они иначе…
И проводник из Талжонка объяснил, что если из окрестностей Москвы «дырка» наверняка откроется в Клондал, то с аномального участка можно попасть в Джаваль, Аламею, Краймар, вообще в любой уголок Центрума, и это без длительного и утомительного путешествия.
– Но как узнать, где находятся такие места? – спросил Олег.
– А это все просто, – отозвался Шевайс. – Каждый из проводников что-то, да знает. Один про пару мест, другой про третье… Ну и пограничники… Вот поверь мне. Что, интересно тебе?
– Еще как!
– Тогда закажи мне еще. – Шевайс одним глотком допил пиво и выразительно затряс кружкой.
Олегу вопреки ожиданиям рук не сковали и мешок надевать на голову тоже не стали.
– Свежее мясо повели! Свежее мясо! – провизжала Марша из своей темницы. – Возвращайся живым, красавчик!
Олега от этих слов передернуло, по спине и затылку побежали мурашки.
– Заткнись, женщина, – сказал тот из монахов, что пониже, со шрамом на щеке. – Иначе останешься без языка.
Марша отодвинулась так, что ее стало не видно, и зашипела, словно кошка.
А Олега повели по коридору, мимо ряда таких же клетушек, как у него, – тесных, смрадных и темных. Он старался не поворачивать головы, но краем глаза замечал, как внутри копошатся фигуры, мужские и женские, но все одинаково уродливые, слышал неразборчивое бормотание.
Старый Франчи встретил их у двери из ржавых железных прутьев, выводящей в каморку с грудой тряпья на полу.
– Проходите, добрые братья, – забормотал он, размахивая связкой ключей и угодливо кланяясь.
Лязгнул замок, они прошли каморку и очутились на лестнице, потянулись ступени, такие стершиеся, будто по ним ходили не одно тысячелетие. Через полсотни шагов открылся вход в еще один коридор, затем они прошли мимо самого верхнего, и при каждом обнаружился тюремщик, уродливый и грязный, лебезящий перед инквизиторами.
Наконец они миновали еще одну дверь, на этот раз обычную, не из решеток, но массивную и тяжелую. За ней обнаружился коридор с высоким потолком и узкими бойницами, через которые падал рассеянный дневной свет.
Олегу он показался болезненно ярким, а от свежего воздуха он в первый момент едва не задохнулся.
– Слушай, он же воняет, – заметил тот из монахов, что повыше. – Что делать?
– Велели привезти прямо таким, каков есть, – флегматично отозвался второй. – Осмелишься нарушить распоряжение преподобного?
На это первый инквизитор не нашел чего возразить.
Еще одна лестница, новый коридор, на этот раз с настоящими окнами в левой стене. В одном Олег увидел лежащий далеко внизу двор, огражденный крепостной стеной с зубцами, а за ней пейзаж Лирмора, вздымающиеся над паутиной улиц громадные «пузыри» храмов.
Коридор привел к двери, украшенной изображением Священного Ока, а за ней обнаружилась самая настоящая приемная, как у земного бизнесмена или чиновника средней руки, разве что без компьютера на столе.
Ну и секретарь тут был мужского пола и носил рясу, черную с белым кушаком.
– Заводите, – приказал он.
За приемной, как и положено, располагался кабинет, просторный и светлый. Задняя стена была увешана картинами – в центре портрет нынешнего короля, сидевшего на троне и поднимавшего для благословения руку, и окружали его зарисовки на религиозные темы. Воплощение Божественных Отпрысков, Избиение Праведников, еще какие-то сюжеты, которым Олег не знал названия.
– Вот мы вновь и встретились, человек по прозвищу Соловей, – сказал Вито Цагене, глава Ордена Взыскующих Истины. Он сидел в кресле, а стол перед ним был завален кипами бумаг.
Олег пожал плечами.
– Помнишь, что я, ничтожный, сказал тебе во время нашей прошлой беседы? – поинтересовался глава инквизиции.
Вопрос не подразумевал ответа.
– По глазам вижу, что помнишь, и хорошо это, ибо мне как лицу духовному, пусть и недостойному, положено беседовать с мирянами так, чтобы они запоминали эту беседу, – продолжил Цагене. – А изрек я следующее – если ты примешь нас всем сердцем… Ничтожество наше всякому видно, сила же и мощь откроется только достойнейшему. Предашь – умрешь.
Ознакомительная версия.
