Никак не думала, что вообще смогу спать, а заснула сразу и проспала до утра — последний раз молодость Риты продемонстрировала мне свои преимущества. Поймала себя на том, что уже думаю о ее теле, как о чем-то мне не принадлежащем, что привожу его в порядок с особой тщательностью, будто на продажу. Лицо в зеркале показалось мне совсем похожим на лицо Инрид. И закрашенная седая прядь — это Ингрид.
Гимнастика, душ, завтрак-тело Риты будет в полном порядке. Как хорошо, что я выспалась?
Последний разговор с Шефом. По моей просьбе он подготовил документы. Сразу же после того, как медицинский компьютер засвидетельствует смерть Эрла Стоуна, Рита может идти на все четыре стороны и жить в свое удовольствие, имея довольно приличную сумму годового дохода. Документы в сумочке, тут же магнитофонная кассета размером с пуговицу. Мое последнее письмо к Эрлу. Мой голос. Я подключу письмо к ДИКу, Эрл прослушает его во сне и узнает все.
Аэрокар везет меня в Столицу, к бывшему дому Ингрид Кейн. Меня сопровождает только Поль, который, к счастью, как всегда, поглощен телевизором. Все это в последний раз: и мой полет, и облака, и солнце, и мелькающие внизу крыши, но мне не до них. Думаю лишь о том, как меня встретит Эрл, и моя уверенность постепенно улетучивается,
Что если он поверил версии Шефа? Рита — шпионка, предательница, палач… Если он не захочет со мной разговаривать, отвернется, плюнет в лицо? Как тогда осуществить задуманное?
Вилла Ингрид тоже оцеплена, вокруг все та же любопытствующая толпа, ждущая, когда ей покажут в назидание тело Эрла Стоуна. Мне сообщают что преступник уже доставлен, что он обо всем предупрежден и, кажется, ведет себя смирно. Но на всякий случай вручают лучемет.
Поверх платья меня обряжают в черную накидку с гербом — пирамидовидное здание ВП, символ государственной власти.
Рослые загорелые парни в черных рубашках с такими же нашивками оттесняют толпу от помоста, установленного на площади перед домом.
Господи, если ты есть. Спокойнее, Ингрид!
Эрла вывели, будто тигра на арену. Мягким ленивым прыжком он вскочил на помост и замер в покорно-иронической позе. Вынужденный подчиниться обстоятельствам, но оставшийся собой. Презирающий глазеющую на него толпу и тех, кто заставил его на потеху толпе проделывать все эти штуки. Я всегда в цирке сочувствовала тиграм.
Эрл увидел меня. Его взгляд. Удивительное ощущение-площадь вдруг качнулась, расширилась, наполнилась воздухом, очертания лиц и предметов стали яркими и четкими. Будто я опять глотнула альфазина. Неужели я могла предположить, что он усомнится во мне, в чуде, соединившем нас — двоих людей в стае бетян?
Глупая, глупая Ингрид?
Он благодарен, что я нашла в себе силы стать его палачом, чтобы быть с ним в последнюю минуту. Он восхищен моим мужеством. И я верю, что так и есть. Все перепуталось: ложь и правда, взлет и падение, то, что они называли страданием, и то, что зовется счастьем. Мы видим только друг друга, мы наедине. Кто из нас жертва, кто палач? Кто умрет сегодня, а кто останется жить?
Или мы останемся оба, как продолжает жить среди нас Рита, непостижимым образом влияя на наши поступки и мысли? И те, жившие за много световых лет и веков до нас, оставившие после себя картины, книги, симфонии?.. И неизвестный, оставивший нам тайник…
Монотонно жужжит голос чиновника, читающего приговор. Спокойные невидящие глаза бетян. Если я закричу, заплачу, брошусь на землю — в них появится любопытство, не более.
На соснах вокруг дома молодые побеги, я в детстве любила их отламывать и грызть, пока челюсти не начинали слипаться от горькой душистой смолы. По крыше разгуливает рыжая кошка. Неподалеку на площадке играют в волейбол, девчонка в белых джинсах не умеет принимать мяч, лупит по нему запястьем, то и дело теряя.
Сосна, крыша, кошка, волейбол — все это «никогда». Хозяйка уводит меня, чтобы дать необходимую консультацию. Знакомая одуряюще-сладкая теплота «усыпальницы». Пальма на месте.
Делаю вид, что слушаю хозяйку, — она учит Ингрид Кейн, как пользоваться аппаратурой. Смешно!
Софа, на которой умерла когда-то 127-летняя Ингрид Кейн, теперь предназначена для Эрла Стоуна. А там, где она воскресла, убив Риту, теперь воскреснет Эрл Стоун, убив Ингрид.
Нет ли в нашей удивительной взаимосвязи какой-то закономерности? Что, если Рита, Эрл, я, сама жизнь каждого из нас предназначена стать звеном в единой цепи? Бетяне умирают, люди остаются. Естественный отбор, как в животном мире. Во имя сохранения человечества.
Почтовый аэрокар в старой шахте, лаборатория в скалах, фиолетовое облако.
Эрл, ты должен это завершить. Теперь, когда ты узнаешь, кто я, узнаешь все обо мне… Вся моя жизнь или моя смерть прикажут тебе. У тебя будет тело Риты, ее силы, ее Молодость. Новая Рита будет смотреть сбоку на собеседника немигающим взглядом, будто птица, собирающаяся клюнуть. Но седая прядь останется — кстати, не забывай ее подкрашивать.
Шлем «последнего желания». Мы оба лишены этого права, которое вещается лишь в обмен на подлинную смерть. У тебя умрет тело, а у меня? Что останется у меня? Фиолетовое облако. Я хочу, чтобы так было.
Впервые умирающая в этой комнате будет думать о будущем. Ты мое будущее, Эрл, поэтому ты выполнишь мою волю.
Хозяйка уходит. Быстро вытягиваю из кадки провода, подсоединяю к шлему. Ампула со снотворным. Я проглочу ее в безопасном отсеке, перед тем как включить газ. Мое письмо к тебе.
Кажется, все. Через час роботы отправят твое тело в камеру, где Док констатирует смерть. Через два часа ты проснешься. У тебя будут документы и внешность Николь Брандо. И свобода. Встань и иди.
Ты должен выдержать, Эрл. Я знаю, ты все выдержишь. Прости, но я не могла иначе. Ты бы никогда не согласился. Поэтому я решила за нас обоих.
Пять минут наедине, всего пять минут, чтобы с тобой проститься.
Как тихо… С улицы доносятся ритмичные удары по мячу. Шлеп — видимо, опять смазала та, в белых джинсах.
Слушай, когда выйдешь… научи ее принимать мяч.
