Пусть спит, поняли её жест ребята.
И принялись за еду…
* * *
Урок языкознания был забавным.
Сашка хлопнул себя в грудь и произнёс по слогам:
— Са-ша.
Затем показал на Алину и снова раздельно проговорил:
— А-ли-на.
Потом упёр палец в вожака.
— Гррхм, — сказал вождь.
— Че-го? — нахально протянул Сашка. — Это что — имя?
Сценка повторилась. Но вождь назвал другое слово:
— Дыррх.
— Так, — констатировал окончательно освоившийся, сытый Гуся. — Заперлись в танке. Ладно, повторим.
Он снова показал на себя:
— Саша.
На Алину:
— А-лина.
На пещеру, в глубине которой лежал Антон:
— Ан-тон.
И снова на вождя:
— А тебя как?
Вождь, кажется, понял:
— Кыр.
— А он? — не отставал неумолимый Гуся, указывая на второго мужика.
— Гых, — ответил понятливый ученик.
Второй мужик закивал и осклабился.
— А он? — перевёл перст указующий Саша.
— Корл.
— Вот звуки, а? — поделился мальчик с Алиной. — Как в этой, старой фантастической повести. Со всякими там добрыми Аэлитами и злыми повелителями планет.
Алина ничего подобного не читала, но сочла необходимым вступиться за хозяев пещеры:
— Ну, эти пока что добрые. Вон, и полечили Антошку, и нас накормили…
— А могли бы и съесть, — ввернул склочный Гуся. Всё он понимал, оказывается. Что до дикарей касательно…
— А его как зовут? — показал он на четвёртого мужика, самого молчаливого.
Вождь чуть посоображал — видно, не сразу переключился от процесса внимательного вслушивания в диалог гостей.
— Рог, — ответил он, наконец.
— О, хоть какое-то человеческое имя! — обрадовался Сашка.
Молчаливый Рог произнёс несколько слов в адрес вождя, в которых прозвучало смутно знакомое — «уламр».
Вождь Кыр показал поочерёдно на детей:
— Сашха… Арина… Ан-тонр…
И добавил заинтересованно-вопросительно:
— Уламр?
Нет, точно, была в его тоне обеспокоенность!
— Мы? — понял Сашка. — Не-е, мы — люди.
Может, на их языке «уламр» и означало то же самое, что «люди», но на это вот беспокойство хозяев необходимо было обратить внимание. И на всякий случай, до выяснения обстановки, причастность к ним отрицать.
Третий собеседник, с тем самым диким именем Корл, покатав морщины на лбу, снова сказал:
— Уламр?
Вождь ему что-то ответил, но потом всё же решил и сам ещё раз удостовериться. Он снова поочерёдно ткнул пальцем в направлении каждого из ребят, потом обвёл всех троих одним жестом и требовательно повторил:
— Уламр?
Саша энергично помотал головой из стороны в сторону:
— Нет! Мы, — похожим жестом обведя детей, — люди! Лю-ди!
— Рюди, — повторил вождь.
Похоже, звук «л» ему, слово японцу, давался с трудом. Но «уламр» он произносил чисто, через «л».
Кто такие эти уламры?
Алина едва не хлопнула себя по лбу. Ну, конечно! «Борьба за огонь»! Первобытные люди из той старой растрёпанной книжки, что ещё в собственном детстве украл из библиотеки её папка. По собственному его рассказу. А теперь он-де замаливает грех, время от времени отдавая в ту же библиотеку постоянно накапливающиеся дома прочитанные книги.
Только там уламры были хорошие — там так «наши» назывались, племя людей. А здесь, очевидно, это плохие. Или злые духи, или злые люди.
Надо же! Бывают разве такие совпадения? Книжка — и настоящая первобытная пещера с настоящими первобытными людьми!
Или? В душе девочки снова проснулись давние подозрения. Или они всё же из-за этого камня летают по неким книжным мирам? Которые существуют лишь в их воображении? Что-то слышала она по телевизору, что австралийские аборигены верят в «Страну Сновидений». Откуда все якобы появляются и куда уходят после смерти. Может, аборигены не так уж далеки от истины? Они ж тоже первобытные, они ещё всякими позднейшими верованиями и религиями не пришлёпнуты… И вот оказалось, что есть такая страна на самом деле, а они втроём в неё каким-то образом попали. А теперь раз — и надо проснуться!
Но она вспомнила кровь, пульсирующую из ран Антона, и подавила в себе эту мысль. Сновидения сновидениями, но раны были настоящими. Голод был настоящий. Колкая трава под ногами была настоящей. И ящеры… Как срывались капли воды с тех зверюг, в море, — это было слишком как во сне, чтобы быть как во сне…
Но всё же она решила попозже, если будет минутка, поделиться этими соображениями с Сашей. Если и у него есть ощущение сна, то…
Ну и что?
Ой, непонятно всё как…
* * *
Этот «урок иностранного» произошёл после двух важных событий.
Первое — уже описанный «ужин». После которого в животах у ребят стало тепло и уютно. И второе — признание новыми знакомыми «прав и полномочий» троицы.
Собственно, еда и была таким признанием: Алина где-то читала, что для раннеисторических обществ гостеприимство было не свойством доброты душевной и не признаком сострадания или благожелательности. Вкусить совместно пищу означало стать — пусть и на время — членами одного рода, одного племени. Стать своими, проще говоря. А свои не выдадут, не нанесут удар в спину, не убьют, наконец, если это покажется выгодным.
Так что, в общем, Сашка, видать, большое уважение внушил своим рассказом, коли вождь первобытных решил таким вот образом обеспечить лояльность пришельцев.
Ещё больше это подчеркнула последовавшая затем сцена. Выглядела она очень ритуально, да, похоже, такой и была.
После еды предводитель первобытных встал и обратился к Саше. Теперь, после того как схлынуло напряжение первым минут знакомства, речь его уже не казалась набором одних горловых согласных. Конечно, она не стала плавной и гладкой. И ни один вменяемый человек, не сравнил бы её с песнею. Но какая-то ритмика в словах мужика была. И звуки сейчас как-то странно напоминали звуки природы. Было и вот это самое «грр-грх», словно перекатывание камней, и шипение, как звук дождя, и присвист, похожий на птичий.
Ну да, сообразила Алина, так, наверное, и должно быть. Эти люди проводят же на природе всю жизнь. И язык их не может не отражать звуки, с которыми они имеют дело. А природе не больно-то услышишь звонкие согласные типа «м» или «н». Разве что «мяу» от кошки. Но кошку в этой пещере явно ещё не приручили.
Девочка мимолётно вздохнула по своей ласковой Ксюше. Ксюша, правда, была зверьком своенравным, и Альку старалась своими царапками держать на расстоянии. После того, как та её затискала, ещё будучи сама малышкой. Но всё же часто Ксюша сама вспрыгивала на колени и принималась урчать, делая мир вокруг себя уютным и тёплым. И уж в этом-то мире, куда они так нелепо и неожиданно попали, то её мурлыканье кажется вообще едва не самым лучшим, что бывает…
