Хватит бить себя в грудь. На последней странице газеты – подборка стихов. Чем, как не поэзией, заполняются обычно провалы в памяти? Автор – Гончар. Это что, псевдоним? Гончар, Гефест, Кузнец, Плотник, Птах, Ткач, Хнум. Он же, надо полагать, лучший в городе инструктор.
…Во мне добро не борется со злом,
И совесть не воинствует с бесстыдством,
И цельность духа подчеркнул излом,
И сытость не мешает мне поститься…
Ух ты! Непростые были стихи, их стоило почитать отдельно и внимательно. Не сейчас, увы, не сейчас…
…И все же я своей судьбы сильней.
Старея, опускаясь и сивея,
Уж тем не по зубам судьбе своей я,
Что не пытаюсь властвовать над ней…
Я перескочил взглядом на другую колонку. Комментировался приезд известного беллетриста Жилина, а далее шёл очередной издевательский памфлет по следам «Кругов рая». Честность моей книги нередко ставилась под сомнение, однако оппоненты были в большинстве пешками, двигаемыми злобой или собственным косноязычием; я не обращал внимания ни на их писания, ни на них самих…
…В мешок дырявый ночи
Сквозь дыры льется мрак.
Решить в том мраке хочет
Загадку звезд дурак…
Отлично сказано, как будто специально для ребятишек с бойкими перьями, – успел подумать я, прежде чем тень легла на прочитанные страницы.
* * *
Возле скамейки стоял сам Оскар Пеблбридж. Неформальный глава Службы контроля, начальник Управления внутренних расследований. Костюм цвета старой сковородки плюс кислотно-зеленый галстук. Изумрудные запонки и лиловые манжеты. Торчащий из нагрудного кармана блокнот.
– Только побеседовать, – обезоруживающе улыбнулся Оскар, подняв кверху лапы. – Пожалуйста, не надо меня калечить.
– И сошел Владыка на землю с гор, и протрубил Владыка общий сбор, – сочинил я с ходу экспромт. – Почему пешком, почему не на лифте, босс? Плоскостопие лечите?
Навстречу ему я не встал, не дождется. И на «ты» общаться не собирался, прошли те времена. Он присел на краешке скамейки.
– В холле слишком много людей, моих в том числе. Не хотелось привлекать внимание.
– Внимание – к кому? – саркастически сказал я. – Или это не вы послали своих левреток на площадь Совета? Только побеседовать, да?
– Я сожалею, – сдержанно сказал он. – Ребята сорвались, кретины чертовы. Нервы сдали.
– Каюсь, я был невежлив, – подмигнул я ему, – но ведь и они не назвали себя.
Оскар дернул щекой.
– Капитана я уволю, без пенсии останется, убожество. Конечно, мне надо было просто к вам подойти, именно мне и никому другому. Как в старые добрые времена… Иван, я сейчас дам весь расклад, чтобы больше к этому не возвращаться, и на том покончим. О’кей?
– Меня что, вели? – спросил я.
– Вас вели еще от больницы, с утра и весь день. А на пляже случилось кое-что странное. Судя по всему, к вам кто-то подошел… – Он выждал, наблюдая мою реакцию. Таковой не было. – Или их было несколько человек? – Он требовательно смотрел.
– Я внимательно слушаю, – сказал я.
– И вы тут же оказались накрыты «зонтиком».
– Зонтиком? От дождя?
– Не знали? – удивился он. – Малоформатный квантовый рассеиватель, новейшая разработка, не вышедшая за пределы наших лабораторий. Наблюдателям невозможно получить ни картинку, ни звук. Что скажете?
– У меня было любовное свидание, – пожал я плечами. – Никаких зонтиков над собой не заметил.
– Ладно, не хотите говорить, кто это был, не надо. Я и сам догадываюсь. Просто мы на пляже вас надолго потеряли, а снова обнаружили уже возле здания Совета. Ну и решили сразу брать, пока горячо. Маскировочное устройство было обнаружено в уличном утилизаторе неподалеку, вернее сказать, то, что от устройства осталось. Однако я не об этом хотел поговорить.
Солнцезащитный шлем, вспомнил я. Вот так девочка, вот так ведьмочка. Всех обвела вокруг пальца. Меня – ладно, я лопух, писатель, голубоглазый атлет со стограммовыми мозгами. Но – Оскара, всесильного интригана, стоящего над Службой Контроля! Один его галстук кого хочешь напугает, не говоря уже о должности. Бывший мальчик с вечным блокнотом, педантичный, основательный и очень ответственный, не пропускающий мимо себя никакую мелочь. («Но ведь таких не ставят боссами», – пожаловался мне как-то Рэбия, зять генерального секретаря ООН. «Значит, он на самом деле не такой», – ответил я тогда.) Спору нет, мистер Пеблбридж сделал фантастическую карьеру, ибо какой бы маской он не прикрывался, у него на лбу было отпечатано: я иду, а вы тут толпитесь. Но сегодня он лопухнулся, и сознавать свою причастность к этому событию было дьявольски приятно.
– Я хотел поговорить о более важных вещах, – продолжал Оскар. – Прекрасно зная о ваших отношениях с Эммой…
– Наши отношения чисто платонические, – вставил я.
– Тем не менее. Вы не можете не видеть сложностей, которые возникли вместе с объединением всех парламентов в Мировой Совет. Социалисты с пеной у рта кричат, что Совет – он и есть Совет, то есть орган, не предназначенный управлять, однако ваши друзья именно в решении текущих задач раз за разом подменяют исполнительные органы ООН. А Эмма на своем посту делает все, чтобы усилить эти тенденции.
– Для того Эмму в кресло Генерального секретаря и посадили.
– Это путь к двоевластию, Иван, – сказал Оскар с неожиданной горячностью. – Забыли, чем заканчиваются такие сюжеты?
Я улыбнулся:
– По-моему, прецедент, на который вы намекаете, как раз в пользу двоевластия. Побеждает не просто сильнейший, но и тот, за кем историческая правда.
– Вы шутите, Жилин, – содрогнулся он. – Вы не можете так думать.
– Мне кажется, Пеблбридж, это вы шутите, – ответил я. – Сначала администрация вашего Совета Безопасности обзавелась собственной, никому не подотчетной бухгалтерией, потом собственной армией, потом тайной полицией в нашем с вами лице. Мировой Совет в этих условиях просто не мог не возникнуть, потому что пустота враждебна человеку. Заявляю вам, как космолетчик.
– В очередной раз сталкивать человечество лбами – аморально, – упрямо произнес Оскар. – Я мягко выражаюсь.
– Кто-то здесь заговорил о морали? – осведомился я, даже оглянулся на всякий случай. – О морали это вы сказали?
– А в чем проблема? – встревожился он.
– Да уж не в том, конечно, что меня ни с того ни с сего посадили под колпак. Проблема в букве «L». В безобидной буковке «L» на бортах некоторых летательных аппаратов.
– Мы здесь в том числе из-за этого, – быстро ответил он. – Не надо фантазий, Иван. С буквой «L» мы разберемся.
Может, и фантазии, подумал я. Оскар Пеблбридж лично докладывал первым лицам в администрации совбеза, что организации под названием «Light Forces» в природе не существует, а существуют только легенды о ее подвигах, большая часть которых основана на вылазках тех или иных сект. Легенды же гласили, будто некоторые из отставных и даже штатных сотрудников всевозможных земных спецслужб, включая оперативные подразделения Совета Безопасности, основали тайное братство по защите Земли от нашествия космических бесов. Отсюда якобы – теракты на кораблях, которые показались кому-то охваченными тьмой, отсюда – необъяснимые исчезновения грузов, космолетчиков и их детей, и так далее. Проблема была не в том, кто сегодня намалевал устрашающий знак на борту геликоптеров, истинные защитники Света или провокаторы; и не в том, какими словами Оскар утвердит передо мной свою непричастность к событиям на вокзале; а в том, что мне осточертела ложь – вообще. Под видом борьбы с терроризмом они создают разветвленные агентурные сети, непонятно кем руководимые и какими целями питаемые, а потом они просят не фантазировать и вдобавок вспоминают о морали. Мне понадобились десять лет работы на них, чтобы прозреть, и еще семь лет, чтобы попытаться забыть об этом. Старый слепой дурак.
