– Пойдем со мной в гостиницу. Завтра мы подкинем тебя на скиммере до Ламии.
– Нет, я не сплю в больших домах и не летаю.
– Может быть, как раз сейчас стоит начать. Впрочем, пойду тебе навстречу — мы можем сегодня заночевать здесь. Я, как-никак, Уполномоченный по делам этого памятника архитектуры.
– Я слышал, что ты снова важная шишка в Большом Правительстве. Опять будут убийства?
– Надеюсь, что нет.
Мы нашли ровное место и устроились на плаще Язона.
– Как ты истолковываешь эти сны? — спросил я.
– Каждый год до нас доходят твои дары, но когда ты сам приезжал сюда в последний раз?
– Около девятнадцати лет назад, — ответил я.
– Тогда ты ничего не знаешь про Мертвеца?
– Нет.
– Он крупнее обычных людей — выше и толще. Его кожа цветом напоминает рыбье брюхо, а зубы как у зверя. О нем начали говорить лет пятнадцать назад. Он выходит только по ночам. Он пьет кровь. Он смеется детским смехом, бродя по полям и лесам в поисках крови — неважно чьей — людской или звериной. Ночами он заглядывает, дико ухмыляясь, в окна спален. Он поджигает церкви. Он портит молоко. От страха у женщин случаются выкидыши.
Говорят, что днем он спит в гробу, под охраной туземцев-куретов.
– Звучит так же отвратительно, как калликанзарос.
– Но отец, он действительно существует. Не так давно кто-то повадился убивать моих овец. Этот кто-то наполовину их съедал и выпивал почти всю кровь. Я выкопал себе яму и прикрыл ее ветками. Всю ночь я был настороже, и под утро он появился, он так напугал меня, что я не смог даже вложить камень в пращу; он именно такой, как я описал тебе: громадный, даже больше тебя, тучный, а цветом напоминает свежевыкопанный труп. Он голыми руками сломал овце шею и пил кровь у нее из горла. Я рыдал, глядя на это, но боялся пошевелиться. На следующий день я перегнал стадо — и Мертвец больше не беспокоил меня. Я пугаю этой историей своих правнуков — твоих пра-правнуков, — если они плохо ведут себя. И он стоит там на холмах и ждет.
– Мм, да… Если ты утверждаешь, что видел его, то это, должно быть, правда. В Горячих Местах действительно происходят странные вещи, уж мы-то знаем.
– …Там, где Прометей пролил слишком много огня творения!
– Нет, там, где какой-то сукин сын уронил кобальтовую бомбу, а яркоглазые мальчики и девочки приветствовали ее криками «Элон». А что это за Черный Вепрь?
– Он тоже реально существует, я в этом уверен. Правда, мне самому не случалось его видеть. Величиной он со слона, очень быстр в движениях. Пожиратель плоти — так его называют. Он охотится на равнинах. Быть может, когда-нибудь он и Мертвец встретятся и прикончат друг друга.
– Обычно так не бывает, но мысль приятная. Это все, что ты о нем знаешь?
– Да. Насколько мне известно, его видали только мельком.
– Ну, я постараюсь обойтись и без этой малости.
– …А еще мне нужно рассказать тебе про Бортана.
– Бортан? Знакомое имя.
– Твоя собака. Когда я был маленьким, я любил ездить на нем верхом и колотить пятками по его огромным бронированным бокам. Он рычал и легонько покусывал меня за ноги.
– Мой Бортан умер так давно, что не смог бы раскусить даже собственные кости, если бы ему случилось раскопать их в своем нынешнем воплощении.
– Я тоже так думал. Но через два дня после твоего последнего посещения он вломился к нам в дом. По-видимому, он шел по твоим следам через пол-Греции.
– Ты уверен, что это был Бортан?
– Разве была когда-нибудь другая собака размером с небольшую лошадь, с бронированными пластинами по бокам и челюстями вроде медвежьих капканов?
– Да нет, не думаю. Наверное, поэтому собаки и вымерли. Если собираешься иметь дело с людьми, и вправду нужна броня, но собаки не успели ее отрастить. Если Бортан еще жив, то он, вероятно, последняя собака на Земле. Ты знаешь, я и он — мы оба были щенками, это было так давно, что и вспомнить больно. В тот день, когда он пропал на охоте, я подумал, что с ним что-то случилось. Я искал его, но потом решил, что он мертв. Он был тогда невероятно стар.
– Может быть, он был ранен, и скитался так годами. Но он оставался собой и нашел твой след в тот последний раз. Поняв, что ты уехал, он взвыл и снова кинулся искать тебя. С тех пор мы больше его не видели. Но иногда, глубокой ночью, я слышу в горах его охотничий клич…
– Дурацкой дворняге уже пора бы понять, что не следует ни к кому привязываться так сильно.
– Странные существа были эти собаки.
– Да, странные.
Тут до меня долетело дуновение ночного ветра, вобравшего в себя прохладу длинных коридоров времени. Ветер коснулся моих глаз, и они, усталые, закрылись.
Греция полна легенд и преисполнена угрозы. Многие материковые области вблизи Горячих Мест опасны в силу исторических причин. Вот почему Управление, теоретически контролируя всю Землю, фактически ограничивается лишь островами. На большей части материка персонал Управления напоминает налоговых инспекторов в некоторых горных районах в ХХ веке. Они, так сказать, «разрешены для отстрела» круглый год. Острова в ходе Трех Дней понесли меньший ущерб, чем остальная часть планеты, поэтому именно на них разумно было расположить Региональные конторы, когда талериты решили, что у нас можно завести какую-нибудь администрацию. Обитатели материков всегда возражали против этого. Но надо сказать, что в окрестностях Горячих Мест коренные жители не всегда являлись людьми в полном смысле слова. Так возник сплав исторически сложившейся антипатии и аномальных поведенческих реакций. Вот почему Греция преисполнена угрозы.
Мы могли бы добраться до Волоса морем, вдоль берега. Мы могли бы долететь туда — и практически куда угодно, если уж на то пошло — на скиммерах. Но Миштиго желал, чтобы мы отправились из Ламии пешком — шли и наслаждались освежающим ароматом легенд и враждебного окружения. Вот почему мы оставили свои скиммеры в Ламии. Вот почему мы отправились в Волос пешком.
Вот почему мы встретились с легендой.
Я простился с Язоном в Афинах. Он решил добираться домой морем.
Мудро.
Фил настоял на том, чтобы разделить с нами тяготы пешего пути, вместо того чтобы воспользоваться скиммером и встретить нас где-нибудь дальше по маршруту. Хотя, может быть, и это оказалось к лучшему…
Путь в Волос лежит через лес, то густой, то редкий. По обочинам дороги попадаются огромные валуны, редкие скопления хижин, поля опиумного мака. Дорога пересекает небольшие речушки, вьется вокруг холмов, иногда переваливает через них, то расширяясь, то сужаясь без всяких видимых причин.
Было раннее утро. Небо напоминало голубое зеркало — казалось, что солнечный свет струится отовсюду. В тенистых местах на траве и на нижних ветвях деревьев еще не высохла роса.
