— А ты последуешь прямым путем за Энрике и Азарием. Это единственное место во Вселенной, куда не следует торопиться, дорогуша.
— Убежден, у меня обойдется без последствий. Все дело в индивидуальных особенностях мозга. Видимо, я могу воспринимать эти сигналы без отрицательных последствий. Другие не могут… Ну о чем мы спорим, Ник, ведь ты обещал помогать мне…
— Обещал… Но теперь проблема законсервирована… по решению Земли.
— Ты сам подсказал это решение.
— Ну знаешь! — разочарованно прогудел Бардов и отвернулся.
Они с Кириллом уже третий час ждали самолета в вахтовом лагере. Американцы улетели сразу же, как только договорились о прекращении проходки. Муса и Роман заняты были демонтажем энергетического агрегата и приборов.
Кирилл встал, надел шлем, проверил герметичность:
— Пойду посмотрю на закат.
Бардов нахмурился:
— Ты не вздумай…
— Слушаюсь, товарищ начальник.
Кирилл вышел наружу, даже не дождавшись выравнивания давлений. Поток воздуха из тамбура подтолкнул его, и он с трудом сохранил равновесие. Дверь за спиной бесшумно закрылась. Маленькое багровое солнце висело совсем низко над красно-бурой равниной. В понижениях рельефа уже залегли лилово-черные тени. На востоке оранжевое небо потемнело. Лишь у самого горизонта прорезывалось светлое пятно — там всходил Фобос. Кирилл направился к шахте. Возле устья было пусто. Ребята уже успели перебросить оборудование к посадочной площадке.
Кирилл подошел к самому краю отверстия. Устремил взгляд во мрак. Попытался восстановить в памяти, что увидел в ледяном забое. Сейчас это плохо получалось, не так отчетливо, как во время рассказа Бардову.
“Конечно, то не могло быть галлюцинацией… Информационное поле тут существует повсюду. Оно оставлено сознательно последними разумными обитателями перед тем, как они покинули планету. Зачем — это другой вопрос… Может быть, надеялись, что их потомки рано или поздно вернутся? Либо — это послания иному разуму, пожалуй, единственный вид послания, который хранится, пока существует сама планета! Скорее всего информация адресована непосредственно мыслящему мозгу Если мы — их потомки, наш мозг должен воспринимать ее. Иное дело, что за миллионы лет эволюции человеческий мозг мог в значительной степени утратить эту способность. Отсюда опасные рецидивы… Энрике и Азарий, по-видимому, были близки к разгадке, но… переоценили свои силы… Шефуня, конечно, тоже догадывается… Его собственный мозг на это поле не реагирует, в моих возможностях он сомневается… — Кирилл усмехнулся. — Это его право. Я ведь тоже не знаю, что со мной случится, когда мой мозг начнет принимать информацию. И все же я хочу и готов рисковать…”
Кто-то коснулся его скафандра Кирилл быстро обернулся: Бардов стоял рядом.
— Ну что, следопыт прошлого, — сказал он, — мучаешься на пороге разгадки и проклинаешь меня?
— Мысли прочитаны не точно, — буркнул Кирилл.
— Возможно… Я не обладаю твоими способностями… Видишь ли, Кир, если ты прав, а оное не исключено, пойми, не надо торопиться… Рано или поздно твой мозг постепенно настроится на здешнее поле. Думаю, до сих пор мы ловили “всплески” поля лишь в моменты каких-то его нарушений — солнечных, ионосферных, даже, может быть, создаваемых нами же. Я теперь убежден: белые кристаллы не самое главное… Когда-то они, может, были связаны с аппаратурой, управлявшей полем или создавшей его. Поэтому способны вызывать локальные возмущения, превращающие часть информации в образы — фантомы. Таким же возмущающим фактором могла оказаться шахта. И совсем не потому, что там на глубине или во льду заключено нечто конкретное, что ты надеешься отыскать, — развалины, гробницы, — словом, конкретные следы былой цивилизации…
Кирилл хотел возразить, но Бардов не дал прервать себя и продолжал:
— Не логичнее ли предположить, что именно здешний лед обладает свойством сгущать, концентрировать линии информационного поля, что именно он — главный хранитель записи информации. Если они были подобны нам, вода являлась для них исходным началом, как и для нас. И, предвидя оледенение планеты, они могли связать поле именно со льдом. Это была бы мысль, достойная высокого разума: сделать вместилищем информации среду, из которой когда-то родилась жизнь. Мы уже установили — структура здешнего льда не совсем обычная. Кристаллы образуют спирали. Как у тех белых осколков… Конечно, все это не более чем предположения. Но они не противоречат твоей концепции.
— Следовательно, тем важнее идти на глубину. — Кирилл указал в отверстие шахты.
— Нет. Если поле связано со льдом, надо идти туда, где мощность льда максимальная, и там, на поверхности, проверить твою гипотезу.
— Нашу гипотезу, Ник?
— Отнюдь. Проблему ведешь ты. Я лишь чуть подправил направление… на крутом повороте. Вероятно, эта шахта хороша лишь постольку, поскольку показала, что для дальнейшего поиска шахты пока не нужны. Пока… Потом посмотрим. Я очень надеюсь на тебя, Кир… Может, действительно, ты иной, чем мы все… И тебе удастся… Надо только соблюдать осторожность… на крутых поворотах.
— Хочешь подсластить пилюлю?..
— Нет. Я, собственно, вышел сказать тебе, что за нами сегодня не прилетят. Придется ночевать тут.
— А что случилось?
— Ничего… Не стоит рисковать после тех ночных сполохов.
— Мы, как аквалангисты, — с горечью заметил Кирилл, — плаваем у самой поверхности, а под нами бездна… загадок.
— Вот и не будем спешить. Прежде всего попробуем сверху определить глубину бездны.
Солнце утонуло в багровой мгле, не коснувшись линии горизонта. Быстро темнело. Бледный оранжевый свет взошедшего Фобоса едва пробивался сквозь пелену пыли, висящую над планетой.
Мысль полыхнула подобно молнии.
“А если Фобос? Странный сгусток металла, вращающийся совсем низко над планетой и вопреки всем законам механики не падающий на нее. Споры о его происхождении начались еще до первых космических полетов. Его период обращения всего семь с половиной часов. Никто из нас не пытался сопоставлять его положение на небе с появлением фантомов. Что, если “спусковой механизм” поля связан с ним?.. Или с Деймосом?”
Кирилл замер, пораженный своим предположением.
— Пошли, — Бардов указал в сторону жилого купола.
— Я еще немного побуду тут… Хочу посмотреть… на Фобос.
— Только без глупостей, — предупредил Бардов, — и не долго. Ребята уже готовят ужин.
Он неторопливо направился к месту ночлега.
“Фобос, Фобос, — мысленно повторял Кирилл, — скорее всего это осколок Фаэтона. Некоторые считают — эстафета разума пришла оттуда. Значит…”
