Ознакомительная версия.
- Что? - переспросил конгар. - Ах, вы про это? Извините, я зачитался газетой. Нет, его не накажут. Почему? Видите у него на шее амулетик? Это конно , символ зрелости. Свидетельствует о том, что его владелец - взрослый, разумный человек, который ничего не делает, предварительно не подумав. Что из этого следует? Да то, что он срубил ей башку не просто так. Значит, была причина. Вы её не видите? Я тоже. Однако она есть. Нет, сожалеть о поступке он не будет. Зачем сожалеть о том, что поступил правильно? Надо время от времени давать выход гневу - это скажет любой конгар. Обратите внимание на то, что будет дальше.
А дальше было вот что. К конгару подошёл хозяин кафе и в грубых выражениях стал требовать возмещения ущерба. Конгар предложил на выбор любую из оставшихся жён, какая больше понравится. Поколебавшись, владелец выбрал самую толстую. На том и порешили. Уходя, конгар поднял голову жены и от всей души плюнул ей в лицо. Оставшиеся пять жён захихикали.
При первом этапе исследования Тразиллана, который значился в каталогах под номером Б- 89878373- 1, разумной жизни на планете не было обнаружено вовсе. Плескалась рыба в ручьях, под землёй ползали огромные жуки- глопы, но существ, с которым можно поговорить, которым можно втюхать пластмассовые бусы или подшивки старых порножурналов, в обмен на золото и бирюзу, не было. Самые мощные сканеры "Бочки" показывали пустоту. Ничего не дали и научные экспедиции: ни клочков ткани, ни осколков керамики, ни костей, ни примитивных орудий труда - никаких признаков цивилизации. Ни- че- го.
И всё же контакт состоялся.
Да.
Был он делом случая. Из соображений безопасности исследователи Тразиллана принимали пищу на борту челноков - мало ли что может произойти; так вот, в одной из экспедиций некий Ройзман до того осточертел коллегам, что они выкинули его обедать на улицу. Были у него с собой буханка хлеба и три банки консервов. Повздыхав, Ройзман соорудил костерок и принялся стряпать. Сканер, валявшийся рядом, молчал: вокруг на много миль - ни души, если не считать тех тупиц, что заперлись в корабле. Подумать только: им не нравятся его шутки! И тупые они, дескать, и жалкие - ах, ты, Боже мой! Да лучше сидеть в одиночестве, чем в компании самодовольных дураков! С этой мыслью, Ройзман взял консервный нож, открыл банку и вывалил в котелок содержимое.
Едва по степи поплыл запах рыбного супа, как Ройзман услышал за спиной деликатное покашливание. Обернувшись, он увидел двух незнакомцев, одетых в длинные, до колен, рубахи и вооружённых какими- то серебристыми штуковинами.
- Кон нес ка тром кон сотель сен? - спросил тот, что был повыше, и ткнул пальцем в консервную банку.
- Простите? - спросил оторопевший Ройзман. - Кто вы и что вам надо?
- Сен нес ка, - сказал второй незнакомец, ниже ростом, но шире в плечах. - Дунсен, сен нес ка. Сен нес ка, дунгар, тром нес ка!
- Я, пожалуй, пойду, - сказал Ройзман и сделал попытку встать.
- Конне? - сказал первый и наставил на него серебристую штуку. - Дуннеска сотель нес?
- Можно, я возьму переводчик? - сказал Ройзман, показывая на свои губы. - Переводчик? Чтобы вас понимать? Моя, - ткнул он пальцем себе в грудь, - твоя, понял?
Переводчик - компактная модель - лежал у него в рюкзаке. Возясь с лямкой, Ройзман краем глаза наблюдал за незнакомцами. Те, по- видимому, не замышляли ничего дурного: высокий уставился себе под ноги, а низкий и широкоплечий принялся напевать какую- то песенку без слов. Серебристые штуковины, тем не менее, были направлены прямо на Ройзмана.
Переводчик загудел, и Ройзман выжидающе уставился на своих гостей.
- Рес не кир нес гар, - сказал высокий.
- Что? - не понял Ройзман.
- Дерьмо из ушей вытащи, говорю. Что у тебя в банках?
- Тунец, - сказал Ройзман.
- Какой ещё тунец? Это что за мерзость? Ты нас отравить собрался, что ли? Отвечай, если жизнь дорога!
- Т- тунец - это земная р- рыба, - сказал Ройзман заплетающимся языком.
- Какая- какая?
- З- з- земная.
- Понятно всё с тобой, - сказал широкоплечий. - Меня Киркасом звать. А тебя?
- Алекс.
- Алекс, - повторил незнакомец, словно пробуя имя на вкус. - Ну, Алекс, рассказывай, как сам- то?
- Что? - не понял Ройзман.
- Ты глухой? Как сам, говорю?
- Нормально, - учёный был ошарашен. Всё это совсем не походило на первый контакт, во всяком случае, на такой, к которому его готовили на Земле.
- Это хорошо, - подумав, сказал Киркас. - Всем бы так. У нас, конгаров, говорят: если до сорока дожил, значит, вовсе не помрёшь. Батя мой до тридцати пяти дотянул, а потом ему его батя, а мой дедуля, говорит: завязывай ты с этим, Киркас, всё равно без толку, ничего ты никому на этом свете не докажешь. Пошёл, значит, батя, в степь помирать, а степь чем хороша, так тем, что если помрёшь - и гроб не нужен.
- Простите? - удивился учёный. - Я не понимаю, о чём вы. Я - представитель земной цивилизации, прибывший для установления первого контакта...
- Цивилизованный, значит, - конгар сплюнул. - А маракча у тебя есть?
- Что?
- Маракча, говорю. Ты что, маракчу не знаешь?
- Нет, - робко сказал Ройзман, - Не знаю.
- Так какой же ты цивилизованный, если у тебя маракчи нет? - вдруг вышел из себя Киркас. - Тоже мне выискался, стоит тут, мозги пудрит!
- Прибьём его, что ли? - вступил в разговор второй конгар. - Прилетел невесть откуда, невесть на чем, да ещё и умника из себя строит. Маракчу он не знает, как же!
- Так ведь жалко, Дунсен, жалко, - сказал задумчиво Киркас. - Какое- никакое, а разумное существо. Ты лучше скажи, дурачок: неужели ты думаешь, что из всех людей ты здесь первый?
Ройзман похлопал глазами:
- А разве нет?
- Киркас, - обратился конгар к своему другу. - Скажи, мой милый, когда к нам последний раз прилетали земляне?
- Лет тысяч пять назад, - ответил Киркас. - Посмотрели, плюнули и обратно улетели. А что тут делать? Помирать только, больше нечего.
- Вот видишь, Алекс, ты тут совсем не первый, ну да не об этом речь. Ты долг как отдавать будешь - частями или сразу?
- Какой долг? - удивился Ройзман. В животе у него похолодело.
- Киркас, принеси камень, - велел высокий конгар низкому. - Киркас, тром нес ка! Нет, этот придурок пусть поживёт ещё. Киркас!
- Слушаю, слушаю, - отозвался коротышка. - Уже несу.
И действительно, он отлучился на минуту и вернулся, волоча за собой огромный камень, весь покрытый каракулями и рисунками Один Бог знает, где он его откопал, ведь на пятьсот миль вокруг была ровная степь.
- Вот, - сказал Дунсен. - Сюда смотри! - и ткнул пальцем куда- то между каракатицей и схематично нарисованной женщиной, совокупляющейся с койотом. - Твой пра- пра- пра - ну, ты понял! - пять тысяч лет назад у нашего племени банку занимал.
Ознакомительная версия.
