Гилл сидел за столом, положив перед собой план Афин, и методично ставил на нем значки. Полиция, не получая от него указаний, попросту разбежалась и попряталась после тщетных попыток на свой страх и риск восстановить порядок. Военачальники и сановники не прислали к нему ни одного гонца. Должно быть, никто уже не считал его обладающим реальной силой, все в первую очередь бросались к Тезею - и уходили ни с чем.
К полудню прекратилась всякая работа в ремесленных кварталах и в порту. Все больше войсковых начальников, очевидно разуверившихся в Тезее, переходили на сторону Менестея. Гилл убедился, что кажущимся хаосом управляет опытная рука - беспорядки планомерно распространялись с северной окраины Афин к югу - ко дворцу, к порту. И рука безусловно принадлежала не Менестею, действовал более умный человек. Мотавшимся по городу сыщикам Гилла не препятствовали, в нескольких местах некие неизвестные, обладавшие, судя по всему, влиянием, даже помогли им отвязаться от "гарпий". Эти издевательски-вежливые знаки внимания тем более никак не могли быть измышлением недалекого Менестея - надо думать, Нестор был уверен в своей силе и любезно помогал Гиллу уяснить размах и положение дел.
Гилл погрузился в трясину тупого равнодушия. Он знал, что это конец, что все рушится, что ничего нельзя сделать - его люди были каплей в море, а приказы войскам могли исходить лишь от Тезея. И воздействовать на толпу, состязаясь с Менестеем в ораторском искусстве, мог лишь Тезей. А Тезей не делал ничего. Оставалось сидеть над картой и наносить новые, никому уже, в том числе и самому Гиллу, не нужные значки и выслушивать доклады, пугая запыхавшихся, взвинченных сыщиков бесстрастным лицом, он был опустошен и мертв, в сознании пульсировала одна-единственная жилка: нельзя отдавать Нестору стрелы Геракла.
Постепенно и сыщики перестали появляться, очевидно занявшись неотложными делами по устройству собственных дел, только Пандарей невозмутимо сортировал бумаги в своем углу да сыщик Эпсилон прохаживался по коридору. Гилл подумал, не сжечь ли бумаги, но тут же горько усмехнулся - кому они нужны?
- Я вас приветствую, почтенные сыщики, - раздался бархатный голос.
На пороге стоял Нестор, с ласковой улыбкой доброго дедушки, в простом полотняном хитоне, украшенном лишь незамысловатой бронзовой фибулой. Один-одинешенек - в распахнутую за его спиной дверь просматривалась большая часть коридора, и он был пуст: ни воинов с мечами наготове, ни тех так и не увиденных Гиллом хватких ночных убийц, никого, даже сыщика Эпсилона не было. И этот поторопился устраиваться при новой власти, горько отметил Гилл.
Нестор прошелся по комнате, уважительно оглядывая шкафы с бумагами:
- Солидно, солидно, как я посмотрю, работники вы серьезные и обстоятельные...
Тут только опомнился Пандарей и затянул:
- Согласно существующим правилам, посторонние лица, не будучи сыщиками, подследственными либо вызванными по делу свидетелями, не имеют права находиться в помещении для хранения тайных служебных бумаг.
- Ну а если не существует уже "существующих правил"? - спросил царь Пилоса. - И вашего царя, и вашего начальства, и самой вашей службы? Что там в правилах на этот счет, милейший?
Сбитый с толку и не нашедший соответствовавших ситуации правил, Пандарей беззвучно разевал рот.
- Вот видишь, - ласково сказал Нестор. - Ну, с этим все ясно одушевленный стилос, может оставаться при этой должности и впредь. А с тобой что будем делать, Гилл?
Гилл смахнул со стола карту и стиснул рукоятку лежавшего под картой узкого кинжала. Тяжело поднялся.
- Ай-яй-яй, - сказал Нестор. - Неужели ты способен ударить кинжалом безоружного, беспомощного старика? В самом деле, способен?
Он смотрел прямо в глаза, и рука с кинжалом опустилась - Гилл в самом деле не смог бы. Нестор подошел, небрежно разжал его пальцы, бросил кинжал на стол и сел напротив.
- Что тебе нужно? - спросил Гилл.
- Пустяки. Рукопись Архилоха и все бумаги по делу о подготовке мятежа. И, разумеется, ключ от камеры моего Анакреона. Да и Менестей хнычет, что ты упрятал под замок его верного сподвижника. Они хотели нагрянуть всей бандой, но я расставил вокруг вашего заведения критских стрелков. К чему допускать несерьезных людей к серьезным бумагам? Итак?
- Что с Тезеем? - спросил Гилл.
Нестор подобрал с пола смятый план Афин и выразительно развернул перед Гиллом:
- Ты ведь сам обратил внимание, как мы занимали город, до последней минуты оставляя Тезею дворец и порт? Он для меня ничуть не опасен, а его убийства я допустить не мог - бунт бунтом, но не стоит лишний раз показывать черни, что убить царя так же легко, как последнего раба. Мне только что донесли - он грустно взирает с горы Гаргетта на отвергшие его Афины, а его корабль распускает паруса. Пусть себе уплывает. Может быть, доставить и тебя к кораблю?
- Нет, - сказал Гилл. - Он уже не Тезей, а я... я уже тоже не я.
"Значит, вот так, - подумал он. - Тезей. Можно быть другом и сподвижником Геракла, истребителем чудовищ, можно превратить жалкую деревушку в великолепный город, заложить основы демократии - и потерять все в одночасье, упасть, как загнанный конь. Явятся один краснобайствующий демагог и один старый интриган - и все идет прахом, прежние заслуги ничего не значат, люди забывают все совершенное для их же блага и равнодушно смотрят на тающие в синеве паруса. Нет, конечно, все гораздо сложнее. Мир не черен, но, о боги, где же мое место в этом мире?"
- Выслушай меня, - сказал Нестор. - Я не собираюсь оскорблять или унижать тебя - просто с разумной жестокостью врача должен удалить опухоль. Ты мне не противник, ты вообще не борец. Ты был бледной тенью Тезея, его отточенным инструментом, марионеткой, а сейчас, когда нет больше твоего кукольника, ты не способен ни на одно самостоятельное движение, пока кто-то другой не возьмет в руки ниточки, - так я тебя понимаю, а я умею разбираться в людях. Хочешь возразить?
Гилл молчал. Он встал, легкими шагами лунатика пересек комнату, выгреб с полок бумаги и положил перед Нестором, придавив сверху ключами от камер.
- Рукопись Архилоха?
Презирая себя, Гилл подошел к полке, но полка была пуста, хотя ошибиться он не мог, рукопись оставлял именно здесь. Пандарей недоумевающе пожал плечами - подозревать его и впрямь было бы полным идиотством. Гилл бесцельно пошарил по другим полкам, разбрасывая пахнущий сухой пылью хлам, и вдруг сообразил, почему в коридоре нет сыщика Эпсилона. Он сполз на пол, сбрасывая спиной и локтями листы и свитки и захохотал безжизненно и горько, запрокидывая голову.
- Так-так-так, - сказал Нестор, - ну что же, всего не в состоянии предусмотреть и боги. Ничего, поймаем, никуда не денется. Стрелы тоже он уволок?
