Дувр очутился внутри.
Он застыл на пороге и прислушался. Ничего. Тихонечко прикрыл дверь и вперился в темноту. Переключая фонарик, медленно шагнул вперед. Он снова усмехался.
Так легко...
Беспорядок помещения довершали изъеденный ржавчиной умывальник и смятая кровать. Груды наваленных друг на друга картонных коробок, набитые подпольной туалетной бумагой с другой планеты и ядовитым чистящим порошком.
– Должно быть, хранится для кого-то еще... Белл отодвинул пластиковую ширму и просунул голову в большую комнату. Сквозь грязное стекло пробивался свет тусклых уличных фонарей. Была самая середина третьей смены – тише, чем можно было ожидать.
Дувр поводил туда-сюда фонариком и обнаружил несколько стульев из плотного пластика, и у стены – набор электрических иголок. Одна из них была все еще включена и негромко жужжала в темноте.
– Веселенькое местечко... – сказал Дувр.
Что, черт возьми, Майк здесь делал?
Он не относился к разряду людей, способных по достоинству оценить произведения искусства, которыми сплошь были покрыты стены. Изумительные татуировки: корабли, пронзающие сердца, кинжалы с каплями зеленой крови, выпуклые черепа с костями, скалящие нечеловеческие зубы, корабли-матки, увитые черными розами, подборка комментариев в твердом переплете на каком-то инопланетном языке и вечно популярная серия «На Земле хреново». Дувр усмехнулся. Классные вещички.
– Мне, пожалуй, стоило бы сделать татуировочку... Он подошел ближе к жужжащей игле, под кроссовками заскрипел песок грязного пола. В этом углу комнаты воняло жженой плотью. Нечеловеческой плотью. Он поближе рассмотрел иглы, плененный запахом, потом протянул руку и отсоединил ту, что жужжала. Дотронулся до ее кончика ладонью. Тот был горячим, но следов не оставил. Дувр улыбнулся и опустил иглу, сомневаясь, что Элис воспылает страстью к татуированному мужчине.
Прислушался к тишине комнаты. Капала вода в умывальник. Из вентиляционной трубы со свистом вырывался воздух, разнося далекое эхо. Снаружи какой-то подвыпивший субъект мурлыкал под нос простенькую мелодию. Это была любовная баллада, песня о сожалении и страсти, о желании и неудовлетворенности. Дувр улыбнулся с грустинкой и снова подумал об Элис. Черт побери, он найдет какой-нибудь способ помириться с ней.
– Понравилась песенка?
Он поспешно обернулся, и яркий свет ударил в глаза, скрывая говорившего. На границе светового пятна Дувр разглядел только одну фигуру и улыбнулся этому.
Один – это не проблема.
ВНИМАНИЕ ВСЕМУ ПЕРСОНАЛУ:
ВПЛОТЬ ДО ДАЛЬНЕЙШИХ РАСПОРЯЖЕНИЙ ТРЕК МОНЗА ОБЪЯВЛЯЕТСЯ ЗАКРЫТЫМ ДЛЯ ЛЮБЫХ ПЕРЕМЕЩЕНИЙ. В СООТВЕТСТВИИ С ПРИКАЗОМ ПРАВЛЕНИЯ ПИТФОЛА И ГОНОЧНОЙ ЛИГИ КЛИПСИСА ИСКЛЮЧЕНИЯ НЕ ДОПУСКАЮТСЯ!
Кто-то постучал Майка по макушке.
– Секундочку, – сказал он, осторожно вытаскивая руки из электрической цепи под напряжением, и поднял голову. Это был Джесс.
– Здесь Спидбол. Он хочет с тобой поговорить.
– А...
– Все в порядке. Возьми перерыв. Майк кивнул и посмотрел под ноги, которые упирались в спину робота-ремонтника – обезьяньего вида маленького Осо.
– Скоро вернусь.
Осо скрипнул и присвистнул.
Майк выбрался из насосного отсека и соскользнул по борту «Забияки» на пол ангара. Спидбол стоял у замурованной двери коридора.
– В чем дело? – спросил Майк.
– Закрыли трек Монза.
– Да, я знаю. Элис Никла так и не вернулась.
– Там что-то происходит, Майк. И я думаю, это имеет какое-то отношение к тому, что произошло со мной двадцать лет назад. Я должен попасть туда до того, как Лига разрушит его.
– Как ты собираешься...
– Через ангар техобслуживания.
– Но как ты попадешь...
– Я надеялся, что ты мне в этом поможешь, Майк. Ты ведь там работаешь, у тебя есть разрешение.
– Больше нет. Я ушел из муниципальной службы. Подвернулась работенка у Джесса.
– Сукин сын.
– Прости.
«Почему он все время пытается впутать меня в неприятности», думал Майк.
– Дело не только в ангаре. Мне нужен еще кто-нибудь, имеющий опыт работы на чистильщике. Кое-кто, кому я мог бы доверять.
– Когда?
– Прямо сейчас.
Майк озабоченно нахмурился.
– Знаешь, у меня скоро гонка. Второй квалификационный тур по программе мастера.
Спидбол промолчал. Майк отвел глаза. Джесс отошел к кораблю и болтал с Энди. В команде все еще не хватало одного человека, и Майку захотелось вернуться на работу.
– Неужели это так срочно? Я насчет того, что без меня тебе все равно не добраться до чистильщика и не попасть на трек, – неуверенно продолжал он. Спидбол безмолвствовал.
Майк почувствовал себя виноватым за отказ помочь, потом разозлился на то, что его поставили в такое положение.
«Вообще-то я пытаюсь сделать здесь кой-какую карьеру, – хотелось ему выпалить. – Ну не разбивай ее вдребезги. Ты свою уже сделал». Но рот его остался на замке.
Наконец Спидбол произнес:
– Ладно, я что-нибудь придумаю. Иди работать.
– Я знаю, как много это для тебя значит... Спидбол кивнул.
– В любое время, но не сейчас...
– Не думаю, что смогу ждать. Майк покачал головой.
– Мне жаль.
– Не беспокойся по этому поводу. Я кого-нибудь подыщу. Попрошу Тайлу покопаться в компьютерной сети.
– Тайлу? Она все еще в сети? Я был уверен, что ее пленки вернули в хранилище.
– Скорее всего в Мозговом Банке кто-то все перепутал. Но все уже в порядке – МИКСИН позаботился об этом. Она кое-что исследует для меня.
– Да, но мне казалось, что существование двух версий одной и той же личности в одно и то же время невозможно.
– Откуда у тебя такие убеждения?
– Так ведь, когда Таила выбралась из регенерационного бака, ее психоноситель развалился. Таила объяснила мне, что тот мозг дезинтегрировал потому, что она снова появилась на улице.
– Она объясняла то, что происходит обычно. Теоретически, при определенных обстоятельствах, существует возможность иметь активную копию.
– А настоящая Таила знает?
– Они обе настоящие. Спидбол заколебался.
– Я не знаю, что известно другой Тайле.
– Разве это не... я не знаю, неэтично, что ли?
– Я никогда не задумывался над этим, Майк. Уволь меня от расспросов по части законодательного права о пленках.
– Само собой.
– Если оставить этот случай, нелегальные копии довольно широко распространены. В компьютерной сети происходит множество странных вещей.
– Могу себе представить.
– Фактически ты, наверное, и представить себе не можешь. Например, известно ли тебе, что каждый, кто находится в ней, воспринимает сеть по-своему?
– Правда? А как ее видишь ты?
