Вернулся один из людей, посланных Крони по лестнице.
— Лестницу можно расчистить, — сказал он. — Только не знаю, на сколько уровней.
Гюнтер упорно держал распылитель, и пена постепенно заваливала зал.
И вдруг распылитель пискнул и дернулся в руке Гюнтера. Пена кончилась.
— Все, — сказал Гюнтер.
Половина зала была набита застывшей пеной, и вода, вытекающая из-под нее, как будто потеряла часть своей злости. Пена плотнела и лишь вздрагивала, как будто кто-то с той стороны размеренно бил по ней тяжелым молотом.
— Маленькая передышка. Пластырь на тонущем фрегате, — сказал Гюнтер. — Надо взрывать туннель.
Гюнтер оставил тележку и побежал по туннелю. Через несколько десятков шагов, в том месте, где потолок туннеля навис, он вытащил заряды, потом начал методично приклеивать их по периметру туннеля, словно впереди у него была вечность.
Круминьш молчаливо молил его: скорей же! Но ничего не сказал вслух, потому что вмешиваться было нельзя. Он только подумал, какое счастье, что Макс Белый крошит вездеходом дорогу к госпиталю и ничего не слышит. Они же с Гюнтером проработали рядом двадцать лет.
И тут раздался грохот: пластырь, лопнув, разорвался на множество клочков.
Гюнтер бросился на землю и в то же мгновение привел все заряды в действие.
Он успел в полной темноте увидеть стену рычащей воды, несущую впереди себя клочья разорванного пластыря. И успел увидеть, как навстречу воде обрушивается потолок туннеля, смыкаются стены, камень и вода ударяются друг о друга с невероятной силой стихий.
И где-то в самом центре этого бешеного столкновения остался и он.
Звук прервался. Во всех динамиках. И нельзя было надеяться на чудо. Крони все смотрел на стену лифта и ждал, пока ручеек либо превратится в поток, либо исчезнет.
Но не случилось ни того, ни другого. Ручеек продолжал литься.
Круминьш думал: хорошо бы Макс еще некоторое время не возвращался. Он видел, что Наташа с Кирочкой вдруг исчезли под землей, будто увидели там что-то важное.
— Пошли первые люди, — сказал Круминьш Крони, а затем переключился на госпиталь и спросил Аниту: — У тебя готово к приему?
— Ты с ума сошел? — воскликнула Анита. — Погоди немного.
— Я не могу остановить людей и попросить их остаться под землей, потому что у тебя не все готово.
— Ты меня неправильно понял, — сказала Анита, — просто я растерялась. Как там дела у других?
— Все нормально, — ответил сухо Круминьш, потому что она спрашивала о Гюнтере, а он не мог сказать ей о нем.
Наташа стояла в широкой яме. Дождь мерно сыпался сверху, и Наташа подумала: хорошо, что нет солнца, оно не будет слепить людей, которые никогда его не видели. А скоро начнет темнеть. В глубине были видны человеческие лица.
Это было странное и жуткое зрелище.
Девушки стояли наверху наклонного хода, который уходил метров на десять вниз, к площадке, туда Станчо провел первую партию беженцев, высвободив их из застрявшей ниже клети. И люди эти — в основном женщины и дети — остановились, как только увидели над головой светлое пятно, и больше не смогли сделать ни шагу.
Они стояли, сбившись в кучку, и смотрели туда, где был незнакомый, холодный и слишком белый свет.
Эта сцена тянулась бесконечно долго. Может быть, минуту или больше. Никто не двигался. И люди снизу смотрели на две фигурки в обтягивающих гладких комбинезонах, которые силуэтами вырисовывались на фоне слишком светлого пятна.
Капли дождя иногда залетали вглубь, но никто из беженцев не вытирал их, и они казались людям подземного города каплями, падающими с высокого потолка мира наверху.
Тогда, чтобы нарушить эту тишину и оцепенение, Кирочка сбежала вниз, приблизилась к кучке людей и протянула руку к растрепанной и страшно грязной девчонке, истощенной до безумия, в громадных, прикрученных проволокой башмаках и в обрывках серой тряпки на бедрах.
Девчонка смотрела на нее внимательно и серьезно. И затем ее паучья ручка дернулась и начала медленное путешествие длиной в несколько сантиметров.
Рука Кирочки была теплой, и ладонь девочки уютно утонула в ней.
— Пошли, — сказала Кирочка и чуть потянула за руку.
Девочка оглянулась. Все остальные смотрели на нее, как будто от ее следующего шага зависела их жизнь.
Девочка пошла за Кирочкой. Остальные сначала сделали один шаг, как будто общий, — движение прошло по всей группе.
Они не смели обогнать Кирочку с девочкой. И боялись отстать от них. С каждым шагом становилось все светлее, люди стали оглядываться друг на друга и удивляться тому, что видят, потому что они никогда еще не видели своих соседей при свете дня.
Наташа стояла в растерянности и наконец, когда мимо прошла последняя женщина, таща за руку мальчишку и взвалив на спину грязный узел, рванулась к ней, чтобы помочь, но женщина огрызнулась и вцепилась в узел. Наташа не стала пугать ее. И тут же услышала снизу знакомый голос:
— Это ты, Наташа? Не убегай от меня, не оставляй меня на произвол судьбы в этом подземном царстве.
— Ой, — сказала Наташа с облегчением. — Ты опять фиглярничаешь, Така.
Такаси вел следующую группу. Люди шли, держась за руки, длинной цепочкой, словно слепцы, и первым в цепочке был Такаси. Им пришлось пройти несколько верхних, пустых и темных уровней, и лишь фонарь Такаси служил им ориентиром.
— Где здесь возвращают зрение? — спросил Такаси.
Он не знал, что Гюнтер погиб. Но как только цепочка людей вышла наружу, он спросил:
— Наташа, а как Гюнтер?
— Что Гюнтер? — удивилась Наташа, которая не могла оторвать глаз от страшной картины человеческой немощи.
— Гюнтер должен был взорвать туннель, — сказал Такаси.
— Ой! — испугалась Наташа. — А я не знала.
Такаси в два прыжка, обогнав группу, выскочил наверх и побежал к тенту, где у пульта связи сидел Круминьш. Он подумал, подбегая, что Круминьш стал старше с утра, куда старше.
— Как Гюнтер? — спросил Такаси.
Круминьш положил ладонь на выключатель связи.
— Ты пришел, Такаси, это хорошо.
— Я вывел человек тридцать. Это немного, но пришлось расчищать завал. Как Гюнтер?
— Гюнтер погиб. Но перемычка пока держит воду. Сколько это будет продолжаться, я не знаю. Наверно, недолго.
Такаси не мог представить Гюнтера мертвым.
— Слушай, Така, — сказал Круминьш. — Во-первых, об этом еще не знают ни Анита, ни Макс. Во-вторых, времени осталось мало и тебе придется вернуться к выходу. Пускай девушки отводят беженцев по дороге к госпиталю, а потом останутся в помощь Аните.
