Он включил свет, накинул на себя халат, взял из шкафа фонарик и вышел из дому, чтобы позаботиться об останках змеи и тем хоть отчасти искупить свою вину.
Температура между тем опять упала ниже нуля, и трава была покрыта инеем; домашние туфли Камраля сразу же промокли, ноги окоченели, но он и не думал возвращаться. Озимь, к счастью, была еще невысокой, и он быстро нашел разрубленное на куски змеиное тело. Обрубки лежали недалеко друг от друга, в пятне света от фонарика. Камраль присел не корточки; он замерз, его била дрожь.
Куски длинного тела змеи, уже заиндевевшие, холодно поблескивали, но глаза ее уцелели, даже остались ясными и теперь таинственно глядели на профессора, сверкая искорками, как живые. Камраль усмехнулся над самим собой, но так и не смог отделаться от ощущения, что глаза змеи и вправду на него смотрят. Он быстро собрал обрубки в картонную коробку, поднял ее и понес прочь, оставляя за собой на покрытой инеем озими темноватые следы.
Еще лежа в постели, он решил похоронить змею на том самом месте, которое она обычно выбирала себе для зимовки. Он зароет ее не слишком далеко от поверхности, чтобы весной, когда земля оттаивает, не загрязнялся колодец, но и достаточно глубоко, чтобы до нее не добрались мелкие хищники.
Камраль изрядно намучился, копая эту маленькую могилу, в которую он наконец опустил разрубленного на части ужа. Потом он прикрыл останки крышкой от картонки из-под ботинок, засыпал яму и положил на холмик плоский камень. Укладываясь в теплую постель, Камраль почувствовал огромное облегчение; он сразу же уснул и спал без сновидений до девяти утра…
Наступила весна. Апрель выдался таким теплым, что впору было принять его за май. В один из этих теплых дней неподалеку от колодца Камраль заметил ужа и в первые секунды ощутил иррациональный испуг, смешанный с радостью: сейчас это существо поднимет голову и, как обычно, окинет его долгим взглядом… Но уж метнулся к живой изгороди и скрылся. Камраль все же успел его рассмотреть и убедился, что это не его змея. Этот уж был гораздо мельче и светлее. Как ни странно, Камраль почувствовал разочарование и целый день не мог избавиться от этого чувства.
С тех пор ему все чаще и чаще стали встречаться ужи, побольше и поменьше, посветлее и потемнее. Где-то к июлю у него сложилось убеждение, что участок прямо-таки кишит ужами. Казалось, что кончина змеи-прародительницы дала всем ужам возможность беспрепятственно переселяться на этот клочок земли. Сперва Камраль полагал, что благодаря всему этому он как бы искупает свою вину (он почему-то не задавался вопросом: а в чем здесь, собственно, его заслуга?), но со временем его стало раздражать обилие извивающихся пришельцев. Когда ему случалось ходить по траве босиком, он очень нервничал (как будто можно было опасаться чего-то со стороны ужей), а идя по участку в ботинках, опасался наступить на одно из этих существ. По тем же самым причинам он не брал в руки косу, и трава у него на участке росла, как на лугу.
Этим летом санитарная инспекция решила еще раз проверить воду в колодце Камраля. На этот раз Виттиг приписал внизу: «Вода по-прежнему отличная; немного прибавилось кишечных палочек, но об этом можешь не беспокоиться. Наверное, виной тому какой-нибудь крот, который тихо скончался в одном из своих подземных переходов».
Камраль, не удовлетворившись этим комментарием, не поленился сравнить данные первой и второй инспекции. Вопреки заверениям Виттига, расхождения были довольно существенны. Камраль сразу подумал о погребенной у колодца змее, но тут же одернул себя: нельзя так поддаваться эмоциям. В последнее время жизнь его и впрямь отравлена, но все же не в прямом смысле слова!
Он спрятал полученную от Виттига справку, взял лопату и пошел к тому самому месту у колодца. Место это уже поросло травой. Поработав лопатой, Камраль быстро откопал крышку от картонной коробки, но, к его удивлению, под ней не было никаких останков. И, даже просеяв землю сквозь решето, он не нашел ни единой косточки, ни одного кусочка кожи. Потом он вспомнил о замечании Виттига и вскопал землю вокруг колодца, но ходов кротов или землеройки не обнаружил. Видимо, тело змеи полностью разложилось… Он мысленно повторял эту фразу, стараясь осознать ее значение. «Полностью разложилось… Но каким образом?» Камраль был так напуган и озадачен этим таинственным обстоятельством, что еще раз просеял сквозь решето кучку земли — и опять ничего не нашел. Тогда он бросил лопату, поднялся в свою комнату, налил себе изрядно коньяка и выпил его залпом.
Что происходит с окоченевшими трупами? Камраль попытался сконцентрировать мысли. Физик надеялся отыскать в своей памяти хоть какие-то обрывки знаний из области биологии (как блистал на семинарах по биологии Роберт Виттиг!). Кажется, особую роль тут играют расположенные на коже рецепторы, воспринимающие перемену температуры и прочие раздражения. Считают, что эти рецепторы невероятно чувствительны и даже могут заменять головной мозг. И вполне можно предположить, что они отвечают и за приведение в действие некоторых защитных механизмов, например за выделение той желтоватой жидкости, которой ужи брызгают, когда чувствуют себя в опасности. А ведь он долго мучил эту змею, прежде чем обезглавить ее и рассечь на куски. Правда, никакой жидкостью она не брызгала, но кто знает, как вели себя при этом органы внутренней секреции? И разве не могла она разложить саму себя? Очень быстро, при помощи какого-нибудь гормона или фермента? Камраль почувствовал, что его нервы вот-вот сдадут, и решил сесть за работу, чтобы отвлечься. Неразрешенная загадка не давала ему покоя, и вскоре он вскочил из-за стола и спустился к колодцу.
С немалым трудом он сдвинул крышку и заглянул в колодец. Сперва он увидел лишь свое отражение, но потом заметил на поверхности воды двух змей. Двух маленьких ужей. Должно быть, они свалились в колодец, долго там плавали и, наконец обессилев, захлебнулись… Эта новость успокоила Камраля. Вот и найдена причина загрязнения воды. Ничего невероятного не произошло. Видимо, крышка была сдвинута; через эту щель и пролезли ужи… Но тут Камраль увидел, что на дне колодца лежат еще четыре серых змеиных тела. Видимо, эти утонули совсем недавно и еще не успели всплыть. Он сходил к плавательному бассейну и принес сачок. Подходя к колодцу, он услышал тихий всплеск, а затем увидел, как полдюжины небольших ужей проползли по сдвинутой крышке и скрылись в колодце. («Змеиные бега!» — подумал профессор). Камраль бросился к колодцу, чтобы спасти змей, но, глянув вниз, увидел, что они уже лежат на песчаном дне рядом с четырьмя другими, — это было странно, ведь ужи, как известно, отлично плавают. Он достал их всех сачком из воды и вытряхнул на траву. Восемь ужей были мертвы, но два шевелились — еле-еле, словно после глубокого забытья. Впрочем, очень скоро эти два ужа окончательно пришли в себя и… снова поползли к колодцу.
Камраль изо всех сил налег на крышку и закрыл колодец. Змеи (а они были уже очень близки к цели) явно рассердились, как будто у них что-то отняли. Он поймал их и отнес на другой конец участка, и они остались лежать на солнцепеке, решив, очевидно, немного передохнуть. А Камраль поспешил замазать гипсом все щели между крышкой и краем колодца. Закончив работу, он сел на разогретую солнцем крышку и стал гадать, что же могло случиться с его колодцем. И с трудом поборол в себе искушение открыть колодец и еще раз заглянуть туда.
Вечером из города приехала его жена, и с нею — чета Виттигов. Для Камраля это было приятной неожиданностью.
— Хорошо поработал? — спросил Виттиг, указав глазами на рабочий стол Камраля, где, естественно, царил беспорядок.
— Ничего, — ответил тот, не проявляя особого желания говорить на эту тему.
Тем временем женщины приготовили еду, и все уселись ужинать. Сперва они долго жаловались друг другу на своих взрослых детей, которые лишь изредка давали о себе знать (впрочем, это верный знак, что дела у них идут неплохо). С каждым бокалом разговор становился все веселее и тривиальнее и наконец превратился в оживленную болтовню двух женщин и двух мужчин, которые давно знают и любят друг друга. Они все чаще улыбались и старались прикоснуться друг к другу, даже без всякой нужды. Камраль, который все более ласково поглядывал на Грит Виттиг (а точнее, на ее колыхающиеся под блузкой груди), вдруг заметил, что пол начинает качаться. Со словами «не могу больше сидеть» он встал из-за стола и лег на ковер лицом вниз.
— Вот так лучше всего, — сказал он. — Змеи знают, что делают. К черту двуногих! Им сверху видно больше, чем змеям снизу, но они не чувствуют землю телом! Знаете ли вы, — тут Камраль перешел на крик, чтобы сидящие за столом лучше его расслышали, — видели ли вы, как изящно скользит в траве гибкое змеиное тело?
— Конечно, видели, — сказала Грит Виттиг, ложась рядом с ним на ковер.
