из нескольких нормативных, и фактическая. Со всеми этими оговорками, "в общем и в среднем", как шутят социологи, архивы более доступны для многократного обращения, а первое же обращение к ним обычно дает богатый материал для интервью.
Исследование в Архиве
Архив не вполне обычен. Во-первых, он не компьютеризован, все материалы - на бумаге или функционально аналогичных материалах, это, как говорили когда-то, "твердые копии". В нашем случае правильнее было бы сказать - твердые оригиналы, но так не говорят. Система хранения такова, что ни один документ из Архива вынести нельзя, это реализовано техническими средствами - дверь просто не откроется. Насколько я знаю, за преодоление этой системы обещана более чем серьезная награда (это лучший способ тестирования подобных систем), но ее так никто и не получил, хотя попыток (особенно со стороны инженерно-ориентированной молодежи) за многие годы было предостаточно. Внести документ снаружи внутрь можно, и чтобы приобщить его к Архиву, требуется простая процедура, после которой он и становится недоступным для выноса. Для дальнейшего важно следующее - при некоторых знаниях и умениях можно практически безопасно и бесконтрольно перемещать документы внутри папки или из папки в папку. Поэтому в принципе можно спрятать какой-то конкретный документ, переместив его. Но работают в Архиве обычно историки, и всосанное с молоком исторического факультета Alma Mater уважение к документу, не дает им делать. Видимо, поэтому в Архиве нет системы привязки документа к папке и месту в ней, хотя она вполне могла бы существовать.
В начале работы было обнаружено исчезновение одного интересного для исследования документа. Искать его по всему Архиву вручную было, конечно, бессмысленно - вероятность обнаружения была ничтожна. Однако несколько лет назад в помещении Архива был установлен новый роботизированный сканер c искусственным интеллектом третьего поколения SKAN-AI-3, который сам раскрывает папку, сам сканирует все документы, распознает тексты и создает базу данных. Известно, что ошибок при распознавании стандартных текстов он не делает вообще, а в отягченных ситуациях (плохая сохранность, нестандартный материал и так далее) делает их меньше, чем консилиум экспертов.
У человека, не знакомого детально с работой Совета, немедленно возникает вопрос - почему не был оцифрован весь Архив? Ответ довольно прост и, я бы сказал, обиден - потому, что этим некому заняться. Один сканер будет работать, как говорится, до следующего Большого Взрыва, значит, надо выделять помещение, организовывать участок, заказывать сотню сканеров, транспорт внутри Архива, обучать людей и так далее. А своих сотрудников у Совета почти и нет - и это не случайно: при его организации было решено, что именно для ограничения тоталитарных тенденций (а после того, что творилось на Земле в 20 и первой половине 21 века более мрачного слова в языках не было) Совет не будет иметь большого аппарата. Для решения каждой конкретной задачи от будет создавать временную комиссию, а уж она, для своей, ограниченной пространством и временем задачи, и будет создавать то, что ей нужно. Так вот, задача компьютеризации своего архива никому не показалась достаточно важной - на фоне всех остальных задач, коими занималось человечество и его Совет.
Конкретные историки, которые работали с Архивом, про замечательный сканер знали. Иногда они им даже с некоторой опаской пользовались - скармливали ему представлявшие для них интерес документы, отправляли себе на сайт файлы и жили себе дальше, тщательно эти файлы изучая. Мне показалось интересным поступить иначе. Дело в том, что раздел, относящийся к Комкону, составлял более четырехсот толстенных стандартных папок - чудовищное количество; когда я его увидел, подумал, что это какая-то ошибка. Но это не было ошибкой.
Приступая к подготовке рассмотрения дела Комкона, и, возможно, предполагая, чем может закончится рассмотрение, Совет распорядился немедленно переместить архив Комкона в свой Архив. В качестве, как говорят юристы, обеспечительной меры. Дабы исключить всякие случайности. Среди членов Совета были и историки, и они знали, что в истории бывали всякие "случайности", в частности - исчезновения или уничтожения архивов. В финальном вердикте по итогам рассмотрения говорилось, что возможна передача частей архива Комкона, относящихся к конкретным делам, в архивы вновь создаваемых Комиссий по этике при Университетах и Исследовательских институтах. Которые, поясню для не историков, когда-то существовали, но при создании Комкона были частью просто закрыты, а частью тихо умерли, потому что конкретные дела Комкон подмял под себя, а числиться, но ничего не делать ученые вообще не любят. Как они говорят, "это портит карму"; такая у них шутка. После решения Совета эти Комиссии потихоньку начали воссоздавать, по мере необходимости они начали что-то делать, но брать себе "все это старье, выдранное Советом у Комкона", большинство участников брезговало.
Открытие в Архиве
Сканер съедал папку примерно за час, и за месяц непрерывного сидения в Архиве (я, естественно, тоже не скучал, а работал - чтобы сканеру было не одиноко) дело было сделано. И тут меня ждало открытие. У искусственного интеллекта (далее - AI), который жил в сканере (многочисленные опции сканера и AI я изучал, с его собственной помощью, примерно неделю) нашлось много хитрых способов анализа полученного массива - некоторые я даже при наличии терпеливых разъяснений AI не сразу понимал. Нашелся там и анализ перемещения документов. Оказалось, что около полутора сотен документов были перемещены с их, по мнению AI, логичных мест. Чего-то подобного я ждал, или, скажем аккуратнее, не удивился, когда увидел. Сикорски подчинился и передал весь свой архив Совету, но ведь никто не оговорил специально, что он и его сотрудники не могут им пользоваться. Одно дело - прямое неподчинение решению Совета, и совсем другое - потом пойти и аккуратно переложить сотню или две самых скандальных документов в другие места. На это можно было послать самого доверенного сотрудника, а можно было пойти и самому. Появление любого из них в Архиве никого бы не удивило - да, он не историк, но человек цивилизованно готовится к слушанию дела в Совете. - Добрый день, вы работаете у мистера Сикорски? - Добрый день, да, у него. - А, очень хорошо, желаем удачи... - Спасибо.
Позволю себе два замечания по существу "дела Сикорски". Во-первых, насчет архива. Не подчиниться Сикорски не мог - авторитет Совета таков, что в этом случае его сотрудники, скорее всего, сами передали бы архив, а он стал бы для многих людей, в том числе и своих сотрудников, и коллег, как говорили в древности, "не рукопожатным", то есть тем, с которым нельзя, взявшись за руку, делать общее дело. Второе замечание важнее.
