– Не беспокойтесь, с вами все будет хорошо. – Она надеялась, что ее голос звучит достаточно уверенно, хотя на самом деле не была уверена ни в чем.
Глаза женщины были расширены от боли и страха.
– Вы не видели Томаса? – прохрипела она.
– Томаса? – повторила Гласс, вглядываясь в темноту, полную тел и обломков челноков. Ей нужно было найти Люка. Страшнее того, что она оказалась на Земле, была лишь мысль о том, что раненый Люк лежит где-то в полном одиночестве.
– Моего сына Томаса, – сказала женщина, вцепившись в руку Гласс. – Мы были на разных челноках. Моя соседка… – она прервалась, страдальчески вздохнув, – пообещала о нем позаботиться.
– Мы найдем его, – сказала Гласс, морщась от того, что ногти женщины впились ей в кожу. Она очень надеялась, что первое предложение, произнесенное ею на Земле, не окажется ложью. Ей вспомнился хаос, который царил в Колонии перед отправлением челноков. Давка на взлетной палубе, хрипящие люди, отчаянно сражавшиеся за возможность занять последние свободные места и убраться с обреченной космической станции. Обезумевшие родители, разлученные толпой с детьми. Синегубые перепуганные дети, пытающиеся отыскать родных, которых они, возможно, никогда больше не увидят.
Гласс попыталась высвободиться, но тут женщина вскрикнула от боли, и ее рука упала обратно в воду.
– Я поищу его, – неуверенно проговорила Гласс, потихоньку отходя в сторону. – Мы его найдем.
Чувство вины, обуявшее Гласс, почти заставило ее остановиться, но она знала, что должна идти. Она ничем не могла облегчить страдания этой женщины. Она ведь не была врачом, не то что девушка Уэллса, Кларк. Не была она и коммуникабельным человеком, как тот же Уэллс или Люк, которые всегда умели сказать нужные слова в подходящее время. На всей этой планете был лишь один человек, которому она могла помочь, и нужно было найти его, пока не стало слишком поздно.
– Простите, – шепнула Гласс, снова поворачиваясь к женщине, лицо которой исказилось от боли. – Я к вам еще приду. Я просто должна поискать моего… одного человека.
Женщина кивнула, стиснув зубы и зажмурившись, и из-под ее сомкнутых век покатились слезы.
Гласс оторвала взгляд от несчастной и пошла дальше. Она прищурилась, чтобы лучше видеть, что происходит вокруг. Сочетание темноты, головокружения, дыма и шока от того, что она оказалась на Земле, словно затянуло происходящее пеленой тумана. Челноки потерпели крушение на берегу озера, оставив везде, куда не кинешь взгляд, груды дымящихся обломков. Вдалеке виднелись смутные очертания кромки леса, но Гласс была в таком смятении, что лишь скользнула по ней взглядом. Что хорошего в деревьях или даже в цветах, если рядом нет Люка, который мог бы увидеть все это вместе с ней?
Ее взгляд метался от одной одуревшей и израненной жертвы крушения к другой. Вот старик, сидящий на большом металлическом обломке, явно бывшем когда-то фрагментом челнока, и уронивший голову на руки. Вот всего в нескольких метрах от шипящих и искрящих проводов стоит в одиночестве молодой парнишка с окровавленным лицом. Игнорируя опасность, он смотрит пустыми глазами в небо, будто ищет способ вернуться домой.
Повсюду лежали изувеченные мертвые тела. На губах погибших еще словно витали призраки последних душераздирающих слов прощания, а сами люди так и не увидели даже клочка голубого неба, хотя и пожертвовали всем на свете, чтобы на него посмотреть. Лучше бы им остаться дома, чтобы испустить свой последний вздох в окружении родных и близких, а не умирать тут в полном одиночестве.
Все еще не слишком твердой походкой Гласс двинулась к ближайшим распластавшимся по земле телам, изо всех сил молясь, чтобы не увидеть среди мертвых лиц того самого, с волевым подбородком и узким носом, обрамленного светлыми вьющимися волосами. Подойдя к первому мертвецу, она с горьким облегчением вздохнула. Это не Люк. Ощущая равные по силе ужас и надежду, Гласс двинулась к следующему телу. И к следующему. Она затаивала дыхание, переворачивая очередного мертвеца на спину или убирая с него тяжелые обломки челнока. После каждого окровавленного, изувеченного незнакомца она вздыхала и позволяла себе чуть укрепиться в вере, что Люк, возможно, все еще жив.
– С вами все в порядке?
Гласс вздрогнула и повернула голову туда, откуда донесся голос. На нее вопросительно смотрел человек с глубоким порезом под левым глазом.
– Да, все нормально, – автоматически ответила она.
– Вы уверены? Шок может делать с телом всякие безумные трюки.
– Со мной все о’кей. Я просто ищу… – Она замолчала, не находя слов, чтобы облечь в них теснящуюся в груди смесь надежды и паники.
Человек кивнул.
– Хорошо. Я тут уже все осмотрел, но, если вы найдете выживших, которых я пропустил, покричите. Мы относим раненых вон туда, – и он ткнул пальцем в темноту. Там, вдалеке, Гласс разглядела очертания людей, склонившихся к лежащим на земле телам.
– Там у самой воды женщина. По-видимому, она ранена.
– Ладно, мы ее подберем.
Сделав знак кому-то невидимому Гласс, он побежал в сторону озера. У нее возникло странное желание окликнуть его и сказать, что сперва лучше бы поискать пропавшего Томаса. Гласс была уверена, что женщина предпочтет истечь кровью в воде, лишь бы не жить на Земле без единственного существа, которое наполняло смыслом ее существование. Но человек уже скрылся из виду.
Гласс глубоко вздохнула и заставила себя двигаться дальше, однако ноги больше не подчинялись ее воле. Если Люк не ранен, почему он до сих пор ее не нашел? То, что она не слышит его звучного низкого голоса, выкрикивающего в темноте ее имя, в лучшем случае означало, что он лежит где-то, потому что слишком серьезно ранен, чтобы двигаться. А в худшем…
Гласс пыталась противостоять мрачным мыслям, но это было все равно, что толкаться с тенью. Ничто не могло справиться с поселившейся в сознании тьмой. В том, чтобы потерять Люка всего через несколько часов после воссоединения, таилась неимоверная жестокость. Она не могла снова пройти через это, только не сейчас, не после того, что так недавно произошло с мамой. Нет. Захлебываясь рыданиями, она встала на цыпочки и осмотрелась. Вокруг стало чуть светлее. Кое-кто из выживших использовал пылающие обломки челнока в качестве импровизированных факелов, но от их дергающегося, мерцающего света вряд ли был прок. Куда бы ни падал взгляд Гласс, он повсюду натыкался на искалеченные тела и искаженные паникой лица.
Теперь линия деревьев была ближе. Гласс могла уже разглядеть кору, перекрученные ветви, полог листвы. Для того, кто всю жизнь прожил возле одного-единственного дерева, увидеть такое их множество было все равно, что встретиться с дюжиной клонов своего лучшего друга.
